Гребцы сразу вскочили. Лягаш им велел:
- Ты и вот ты, - и лапой указал, кто именно. - Вы давайте живо за дровами. А ты сбегай за водой. А ты чего сидишь? Ты - пошел сторожить. Ар-р! Порс!
Гребцы послушно разбежались, кто куда. Только после этого Лягаш опять полез в горшок, взял себе кус - тоже большой и сочный. Но ел он неохотно, вяло. Молчал, ни о чем не спрашивал и сам ничего не рассказывал. Молчал и Рыжий. Съев первый кус, он тут же взял второй. А после третий. И четвертый. А после пил навар. Навар соленый, жирный был. Сперва стало тепло, а после даже жарко. Глаза слипались, лапы сами собой опускались. Потом поплыло все перед глазами, потом расплылось и перевернулось...
И так он и заснул возле костра, и так и спал - без всяких сновидений. Проснулся утром - вновь плотно поел, и вновь горячего да жирного. Ел - не спешил. Его не торопили, ждали. В лодку сошел, сел рядом с Лягашом. Гребцы споро гребли. Все молчали. Почти сразу за Глуховом с Дикуньи вышли на Голубу. Голуба - да, это действительно самая настоящая река - широкая, глубокая. И рыба там водилась крупная; порой так заиграет, так заплещет, что просто оторопь берет. А берега пошли пологие, песчаные. И то и дело на тех берегах попадались хутора, поселки, а то и целые городки - ухоженные, зажиточные, с удобными пристанями...
Но лодка к пристаням не приставала. Лягаш сказал, что он спешит, вот гребцы весь тот день и гребли. Молчали. Рыжий заскучал. А заночевали они на излучине, возле омута. Лягаш послал туда гребцов, те пошарили под корягами и наловили целую плетенку раков. И оказалось, что вареный красный рак это... Гм! Да! Их было много, даже слишком много съедено. Опять сморило в сон. Опять сон крепкий был.
Утром, проснувшись раньше Лягаша - а может быть, тот и не спал, а просто притворился, - Рыжий поднял гребцов и стал распоряжаться.
- Здесь надо сделать это, - говорил. - А это здесь. И это тоже. И сюда. Ар-р, поживей!
Ну, и так далее. А те:
- Да, господин. Конечно, господин.
И они старались. Было очень радостно на это смотреть. Да и чего скрывать - гордость брала. А что! Вот так-то вот! Дикарь из Глухих Выселок, и вдруг...
Ну нет! Какое это "вдруг"? И какой же он теперь дикарь?! Он же теперь, как и все они, здешние, ходит только на двоих, и, как и все они, ничуть при этом не сутулится, и знает все, что надо знать. И, главное...
Да, это и есть главное: он теперь не просто так, как эти серогорбые, он господин! Вожак, сын вожака, сын лучшего из лучших. И едет в Дымск, и там будет представлен князю; князь, только увидав его, сразу...