– Что ему нужно?
– Не говорит, – ответил Спинк.
Человек на кушетке сказал:
– Тогда на кой черт ты притащил его сюда? Я отдыхаю.
– Ну, ты сам знаешь эти дела, Шерри, – ответил Спинк. – Иной раз просто никуда не денешься.
Человек на кушетке спросил:
– Как, ты сказал, его звучное имя?
Спинк повернулся ко мне.
– Теперь можешь сказать нам, что тебе нужно. И поживее, Марлоу.
Я промолчал.
Человек на кушетке медленно поднял руку с сигаретой. Устало поднес ее ко рту и затянулся с безмерной вялостью старящегося в разрушенном замке выродившегося аристократа.
– Тебе говорю, приятель, – хрипло произнес Спинк. Блондинка, ни на кого не глядя, снова сменила компресс. В комнате воцарилось едкое, как дым сигареты, молчание. – Ну давай же, болван. Говори, не тяни.
Я достал сигарету «Кэмел», закурил, выбрал кресло и сел. Вытянул руку и посмотрел на нее. Большой палец каждые несколько секунд подергивался вверх-вниз.
– В распоряжении Шерри не весь день, – раздался яростный голос Спинка.
– А что он будет делать? – услышал я свой вопрос. – Сидеть на кушетке, обитой белым атласом, и покрывать ногти позолотой?
Блондинка резко повернулась и уставилась на меня. У Спинка отвисла челюсть. Он захлопал глазами. Человек на кушетке медленно потянулся к марле на глазах. Приподнял ее так, что один его карий глаз глянул на меня.
Марля мягко легла на место.
– Здесь нельзя так говорить, – грубо заявил Спинк.
Я поднялся.
– Забыл захватить молитвенник. Не знал до сих, пор, что Бог работает за комиссионные.
С минуту никто не произносил ни слова. Блондинка снова сменила компресс. Человек на кушетке сказал:
– Убирайтесь к черту, мои дорогие. Все, кроме нового приятеля.
Спинк, сощурясь, злобно посмотрел на меня. Блондинка бесшумно вышла.
– И почему я сразу не вышвырнул его отсюда? – воскликнул Спинк.
Из-под марли раздался усталый голос:
– Я думал об этом так долго, что потерял всякий интерес. Убирайся.
– Иду, босс, – ответил Спинк. И неохотно направился к выходу. У двери он остановился, еще раз злобно глянул на меня и вышел.
Услышав, как закрылась дверь, человек на кушетке сказал:
– Сколько?
– Вам не придется ничего покупать.
Он снял с головы компресс, отшвырнул его, медленно сел, опустив на ковер ноги в шитых на заказ шагреневых ботинках, и провел рукой по лбу.
Выглядел он усталым, но не рассеянным. Извлек откуда-то еще одну сигарету.
Закурил и сквозь дым мрачно уставился на пол.
– Продолжайте.
– Не знаю, зачем вы устроили это представление, – сказал я. – Но уверен, у вас хватит ума понять, что в данном случае вы ничего не сможете купить и быть уверенным, что это куплено.