— Верховное командование может предоставить вам максимум три дня, включая сегодняшний, — жестко сказал Гальдер.
И, не дожидаясь согласия или возражений, объявил:
— Это все. Совещание закрыто.
«А как же на севере?! — хотелось крикнуть Данвицу. — Как же с Петербургом? Как с наступлением на Вологду?!»
Но участники совещания уже поднимались со своих мест…
В ночь на шестнадцатое ноября немецкая авиация подвергла советскую столицу ожесточенной бомбежке. Одна из фугасных бомб разорвалась на территории Кремля.
Сталин в эти минуты находился в своем служебном кабинете. От разрыва бомбы на мгновение потускнел свет настольной лампы, дрогнули стекла в окнах и взрывная волна, уже на исходе, ощутимым дуновением пронеслась по комнате.
Сталин непроизвольно встал из-за стола, оглядел кабинет недоуменным взглядом, словно ожидая увидеть здесь следы каких-то изменений. Протянул было руку к звонку, но и без звонка в ту же минуту в кабинет вбежали Поскребышев и сотрудник охраны Хрусталев.
— Где? — спросил их Сталин таким тоном, будто эти двое были виноваты в том, что бомба разорвалась поблизости.
Ни Поскребышев, ни Хрусталев ничего не могли ответить. Разрыв бомбы и для них был такою же неожиданностью, как и для Сталина. В его кабинет они поспешили, повинуясь скорее инстинкту, чем здравому смыслу.
— Немедленно узнайте и доложите! — приказал Сталин и снова сел за свой рабочий стол.
Сквозь плотно зашторенные окна отчетливо доносились гулкие выстрелы зенитных орудий. Особенно грохотали зенитки, расположенные у кремлевских стен.
Сталин потушил свет, подошел к окну и слегка отодвинул штору. По небу шарили лезвия прожекторов, время от времени выхватывая из темноты сигарообразные аэростаты заграждения. Опустив штору, он направился обратно к столу своим обычным, неторопливым, мягким шагом.
На пороге опять появился Поскребышев. Доложил:
— Бомба упала на Ивановской площади, товарищ Сталин. Жертв нет. Но воронка большая, очевидно…
— Сам видел? — прервал его Сталин.
— Нет. Комендант доложил…
— Осмотри лично! — приказал Сталин и склонился над бумагами.
Через мгновенье он поднял голову, недовольно взглянул на Поскребышева, который продолжал стоять в дверях.
— Ну?
— Товарищ Сталин, — просительно сказал Поскребышев, — вам надо перейти в бомбоубежище. Из штаба ПВО сообщают, что приближается вторая волна немецких бомбардировщиков.
Сталин ничего не ответил, оставаясь сидеть в кресле и невидящим взглядом скользя по разложенным на столе бумагам. Потом, приняв какое-то решение, потянулся рукой к стаканчику с синими остро отточенными карандашами, но в этот момент загрохотали зенитки. Рука задержалась на полпути. Сталин опять посмотрел на все еще стоящего у порога Поскребышева и теперь заметил за его спиной Хрусталева.