– Поезжай к Нарвской заставе, – как бы не слыша его, сказал Звягинцев.
Разговоров недоуменно взглянул на Звягинцева, но тут же сказал «есть» и тронул машину с места.
Звягинцев сидел как бы в забытьи. Он уговаривал себя, что едет в город без всякой определенной цели, просто чтобы как-то убить свободное время, потому что батальон выступит еще не скоро, все, что надлежало сделать по службе, он уже сделал.
Шел десятый час вечера, приближалась белая ночь. Окна в домах были открыты, но света нигде не зажигали.
Машина поравнялась с колонной, идущей посреди улицы. Шли люди в обычной гражданской одежде, хотя у некоторых пиджаки были перепоясаны широкими армейскими ремнями, и шагали они военным строем, по четыре человека в шеренге.
Разговоров свернул правее, уступая дорогу колонне, и медленно поехал вдоль тротуара.
– Добровольцы идут, – сказал он, – о-пол-чение!..
Он весело, по слогам произнес это необычное, знакомое только из литературы слово, казалось вынырнувшее из лексикона прошлого века и вызывающее в памяти толстовские образы.
Однако сейчас, после решения обкома создать из записавшихся добровольцев регулярные воинские части и назвать их дивизиями народного ополчения, несовременное слово это мгновенно стало одним из самых популярных в Ленинграде.
– У меня батька в ополченцы записался, – сказал Разговоров.
– Да? – рассеянно спросил Звягинцев. – Сколько же ему лет?
– Пятьдесят, но он еще ничего, крепкий, – охотно сообщил шофер, – на «Электросиле» мастером работает. У них там чуть не ползавода записалось… А на фронт по какой дороге поедем? – неожиданно спросил он.
– На Лугу, – машинально ответил занятый своими мыслями Звягинцев.
– Ку-да? – недоуменно сказал Разговоров, от неожиданности снимая ногу с акселератора.
Машина резко замедлила ход.
– Следите за управлением, – строго ответил Звягинцев.
– Но как же так, товарищ майор?! – точно не слыша слов Звягинцева, однако выравнивая ход машины, воскликнул Разговоров. – Разве мы не на фронт?
– Я сказал: на Лугу, – сухо повторил Звягинцев.
– А я-то думал, на Карельский перешеек! – разочарованно произнес Разговоров. – Что же, мы на Северо-Западном служить будем?
– Нет. Останемся на нашем.
– Та-ак. Значит, не на фронт…
– На твою долю войны хватит, – угрюмо сказал Звягинцев.
– Какая у Луги война! – усмехнулся Разговоров.
А Звягинцев подумал о том, как мучительно горько знать то, чего еще не знают другие.
Он выглянул в открытое окно машины и неожиданно для самого себя приказал:
– Остановись!
Разговоров резко затормозил.
– Встань здесь, у тротуара, – сказал Звягинцев и вышел из машины.