— Куда? — спросил он.
— Направо за дом, — сказал я. — Дверь на кухню сзади.
Стекло поднялось. Фургон проехал мимо. Я махнул рукой. Закрыл ворота. Вернулся в домик и стал следить за фургоном из окна. Он проехал к особняку, а на кругу повернул направо. Свет фар скользнул по «кадиллаку», «линкольну» и двум джипам, вспыхнули красные огоньки стоп-сигналов, после чего фургон скрылся из виду.
Я подождал две минуты, усилием воли призывая темноту. Затем переоделся в свою одежду и взял «Убедительные доводы». Приоткрыл дверь, выполз на улицу, закрыл дверь за собой и распластался на земле. Прижался плечом к стене и снова медленно пополз вперед. Отворачивая лицо от особняка. Подо мной была галька, и маленькие камешки впивались мне в локти и колени. Но я чувствовал только неприятный холодок спиной. Она была обращена к оружию, способному каждую секунду выпускать двенадцать полудюймовых пуль. Как знать, быть может, как раз сейчас какой-нибудь тип кладет руки на рукоятки. Я надеялся, первая очередь пройдет мимо цели. Очень надеялся. Я рассчитывал на то, что первая очередь пройдет ниже или выше. После чего я сразу же вскочу на ноги и петляя побегу в темноту, прежде чем пулеметчик успеет опомниться.
Дюйм за дюймом я полз вперед. Десять ярдов. Пятнадцать. Двадцать. Я двигался очень медленно. Надеясь на то, что в полумраке я кажусь неясной тенью. Мне приходилось постоянно сдерживать непреодолимое желание вскочить и побежать. У меня колотилось сердце. Несмотря на холод, я вспотел. Ветер с моря налетал на стену и, стекая вниз, пытался выкатить меня на яркий свет.
Я не останавливался. Преодолел половину пути. Тридцать ярдов позади, тридцать остались. У меня болели локти. Я поднимал «Убедительные доводы» над землей, и вся их тяжесть приходилась мне на руки. Я остановился, чтобы передохнуть. Просто вжался в землю. Стараясь притвориться камнем. Повернув голову, я рискнул бросить взгляд в сторону дома. Там все было тихо. Я оглянулся назад. Посмотрел вперед. Точка, откуда уже нет возврата назад. Я пополз дальше, заставляя себя двигаться медленно. Чем ближе оставалось до конца стены, тем сильнее зудела моя спина. Я учащенно дышал. Меня охватывала паника. Кипящий в жилах адреналин вопил: «Беги! Беги!» Шумно дыша, я усилием воли заставлял руки и ноги двигаться согласованно. Медленно. Когда до конца стены осталось ярдов десять, у меня появилась надежда, что мне все же удастся сделать это. Я остановился. Сделал глубокий вдох. Пополз дальше. Почва стала понижаться, и я последовал за уклоном. Добрался до воды. Ощутил под собой скользкий ил. На меня накатывались небольшие волны, обдававшие брызгами. Повернувшись на девяносто градусов налево, я остановился. Сейчас я достиг края поля зрения наблюдателя, но мне требовалось преодолеть тридцать футов яркого света. Я решил отказаться от медлительности. Опустив голову, я выпрямился и побежал что есть силы.