– И куда?
– Не знаю. Она ни с кем не откровенничала, даже с матерью… Хотя это легко понять. И что вы обнаружили?
Квиллер обрисовал увиденное.
– Любопытно было бы взглянуть. На самом же деле я бы хотела и дом посмотреть, если не возражаете. Роджер говорит, это грандиозное зрелище.
– Думаю, это легко организовать… Не вернулась ли Дейзи к матери?
– У миссис Малл проблемы со спиртным. Молодой девушке довольно трудно жить бок о бок с алкоголичкой… Пожалуйста, угощайтесь!
Он отказался от третьей порции черничного пирога, напомнив себе, что миссис Кобб обещала приготовить на обед жаркое из барашка с клецками и кокосовый торт.
Квиллер вытащил из кармана почтовую открытку: – Я нашёл это дома. Послано пять лет тому назад. Дейзи направлялась во Флориду.
Милдред взглянула на обратный адрес и слегка нахмурилась. Затем перевернула открытку, дважды прочитала написанное и покачала головой.
– Квилл, это определенно не рука Дейзи. Не её почерк.
Квиллер сидел в шезлонге на террасе коттеджа Хенстейблов и смотрел на озеро. По синему небу плыли облака, а волны мягко накатывались на пляж, но мыслями он находился далеко отсюда. Зачем кому-то понадобилось извещать старую хозяйку о планах Дейзи? У него были кое-какие догадки, но информации не хватало.
– Почему вы уверены, – спросил он Милдред, – что открытку писала не Дейзи?
– Это не её почерк и не её правописание. Она никогда не написала бы «пишу» – только «пешу», а в слове «до свидания» употребила бы мягкий знак. В рисовании она была сильна, но в орфографии…
– Вы её хорошо знали?
– Позвольте мне кое-что рассказать, Квилл. Для учителя, настоящего учителя, высшей наградой является открытие самородного таланта, затем воспитание и формирование его. Я много работала с Дейзи, пытаясь расширить её горизонты. Я знала, что она могла подучить стипендию и зарабатывать на жизнь искусством. Это был бы гигантский шаг вперед для того, кто носит фамилию Малл. Она выработала своеобразный почерк, вернее сказать, изобрела. Трудно читается, но приятно смотреть. Так что я-то уж знаю: она никак не могла написать эту открытку.
– А вы не знаете, кто бы мог это написать?
– Не имею ни малейшего представления. С какой стати кому-то понадобилось…
– Имелись ли у неё причины желать, чтобы люди в Пикаксе думали, будто она уехала во Флориду? Может, она кого-то боялась? Страшилась преследования, принудительного возвращения? Может, украла что-нибудь? Возможно, она уехала на Запад, попросив кого-то послать открытку из Мэриленда. Хватило бы у неё ума придумать такое? Был ли у неё сообщник?