– Кулак у него, что твоя голова. Этим кулаком он меня в гребном деле и натаскивал.
– Так ведь лучшего учителя и придумать трудно, – подмигнул он мне.
– Это точно, – согласился я и вверх голову задрал.
Ветрило на мачте пупырем вздулось. Уперся в него Стрибожич своим могутным плечом, подтолкнул ладью. Нам роздых дал. Побежала лодка весело по речным волнам. Охолонули гребцы от труда своего тяжкого.
– Слушай, парень, все спросить тебя хотел… – Напарник на. меня взглянул хитро да бороденку свою пегую огладил. – А не тот ли ты Добрын…
– Нет, – перебил я его поспешно. – Не тот.
– Ясно, – кивнул он.
Только вижу, что не верит он мне. Ну и пусть. Лишь бы не болтал много. А так… пускай что хочет, то и думает.
– Уже третью седмицу мы воду в реке баламутим, а кто ты и что ты – непонятно.
– А чего тут понимать? – пожал я плечами. – Две руки, и ноги тоже две, голова на плечах… выходит, что человек…
– Ну, как знаешь, – отвернулся старик, через борт ладейный перегнулся, ноздрю пальцем придавил и шумно высморкался в воду.
Пусть обижается. Не люблю, когда без спроса ко мне в душу лезут.
– Ты почто, Рогоз, такое неуважение к Водяному выказываешь? – строго прикрикнул на старика кормчий.
– А-а-а, – отмахнулся мой напарник. – Мы с ним не первый год знаемся. Небось, не побрезгует.
– Дядька Рогоз, – хлопнул старика по плечу молодой гребец, что за нами сидел, – а правда, что ты с Водяным меды пьяные попивал?
– Было дело, – кивнул напарник. – И меды пили, и с русалками баловались…
– Как же ты русалок-то? – удивился малый. – У них же хвост рыбий.
– Вот под хвост им и впиндюривал, – ухмыльнулся Рогоз.
– Ну? И как она на ощупь? – спросил кто-то.
– Склизкая и тиной речной воняет, а так ничего, – пожал плечами старик. – Ведь на безрыбье…
– И русалку раком… – закончил за него кормчий.
Дружным гоготом грянули гребцы. Усталость из нас через смех выходить стала.
– Вы чего тут надрываетесь? – Из маленького шатра на носу ладьи показалось избитое оспой лицо.
– Да вот, Стоян, – едва сдерживая хохот, ответил кормчий, – Рогоз нас учит, как русалок пользовать.
– Что? Уже заскучали без баб? На нежить речную готовы кинуться? – улыбнулся щербато купец, выбираясь из шатра наружу.
– Сам-то, небось, с гречанкой своей милуется, – зло пробурчал себе под нос молодой гребец, – а нам хоть вправду к Водяному в гости отправляйся… – И отвернулся.
– А тебя что, Просол, завидки берут? – Рогоз подначил парня.
– Еще бы не брали, – тихо, чтобы не слышал Стоян, ответил малый. – Такому поросю и такая девка досталась.
Стоян и вправду был не из худосочных. Жиром заплыл, глазки маленькие едва из-за щек выглядывают, носик-пуговка еле-еле проглядывает, а личико такое, что подумать можно, будто навье семя на нем горох молотило. Оспой, как коростой, изъедено. И как после лихоманки такой купец выжить смог, даже ума не приложу.