Полковничьи наследники – молодые люди, неженатые еще, до войны были студентами, сейчас оба в армии, воюют на германском фронте, а делами в усадьбе заправляет их матушка, почтенная вдова. Она придумала устроить в гиреевском барском доме нечто вроде благотворительной лечебницы для раненых. Там проживает много молодых офицеров, выздоравливающих после полученных на фронтах увечий.
– Ты бы, Анюточка, съездила в Гиреево, нанесла бы новой хозяйке визит по-соседски, знакомство свела бы, помощь какую-никакую предложила по благотворительной части, – советовала нянька. – Она женщина вдовая, ты тоже… Глядишь – и сойдетесь.
– Ну что ты говоришь, няня? Не хватало еще разъезжать с визитами по домам соседей! Я не ищу новых знакомств и вообще не хочу никого видеть. Я приехала сюда, чтобы найти покой. Уединение и покой, понимаешь?
– Так-то оно так, покой – дело хорошее, да только… У госпожи Здравомысловой в доме офицеры поселились, все ж таки общество. А твое дело вдовье, – гнула свое няня. – Где сейчас приличных мужчин-то найдешь? Все на фронтах, помогай им Господь, война идет. А эти хоть и увечные, но ведь выздоравливающие уже. Может, их не так уж сильно повредили… Что ж тебе в твои годы-то монашенкой куковать? Я ж не говорю, чтоб там мужа искать, друга сердечного или что… Но на людях-то побыть нужно, чтобы от тоски не зачахнуть. Не все же сидеть здесь, в Привольном, как в скиту лесном, пока вконец не одичаешь. Ты послушай старуху, я тебе плохого не присоветую.
– Няня, ты говоришь какие-то глупости. Все, прости, но я не желаю больше ничего слушать.
Анна отбросила салфетку и вышла из-за стола, раздраженно стукнув стулом.
– Ну уж и глупости, – забормотала ей вслед няня. – Никакие не глупости. Дело-то вдовье, молодое. А там господа хорошие есть, благородные, даже и из дворян. Вот бы и знакомство свести по-соседски. Женихи-то нынче на улице не валяются. Война всех повыбьет. Тебе бы, Нюточка, не теряться! Да видать горюшко не отболело еще…
На следующее утро Аня отправилась на прогулку по усадебному парку, вольно раскинувшемуся на многих десятинах земли. Она обошла вокруг заросшего, подернутого зеленой ряской пруда с ушедшей в землю у бережка скульптурой Венеры, посидела на шаткой, подгнившей скамье в беседке, заглянула в растрескавшийся, давно лишенный воды фонтан, пробралась сквозь заросли одичавшего жасмина, постояла у надгробия деда и бабушки, потом углубилась в дальнюю липовую аллею. Дорожка между старыми липами совсем заросла травой, похоже, здесь давно уже никто не ходил.
«Вот и моя жизнь теперь будет похожа на этот угасающий парк, – думала Аня. – В уединении и тоске можно найти свою горькую прелесть. Гулять одной по нехоженым тропинкам, чтобы никто не мешал предаваться воспоминаниям… Ведь воспоминания – это единственное, что у меня осталось».