Ну что ж, мне все стало ясно. Допустим, грабители-дезертиры не рискнут ворваться в дом (а может быть, и рискнут, кто знает, преступный мир в смутное военное время быстро прогрессирует), но то, что каждый человек, достаточно любознательный, чтобы заглянуть в декоративный вазон у входа, способен взять оттуда ключ и в удобное для себя время разгуливать по Аниной усадьбе, – совершенно очевидно.
Даже если Анюта не рассказывает о разложенных под каждой дверью ключах всем встречным, у нас хватает пытливых людей, чтобы выведать эту тайну самостоятельно.
– Ты говорила, что дух спускался по лестнице с чердака. Там что, спрятано что-либо интересное или ценное? – решила уточнить я.
– Ну что ты? Просто какая-то старая мебель, рухлядь и всякое ненужное барахло. Я и сама толком не знаю, что там находится. На наш чердак уже лет сто нога человеческая не ступала. Ну, может быть, не сто, но лет двадцать-то уж точно. Говорят, в незапамятные времена там кто-то повесился, и ходить туда страшно. Я лично ни за что туда не пойду. Мне, когда я впервые услышала там шум, пришло в голову заглянуть за чердачную дверь, так и то было так жутко…
Мы ненадолго замолчали. У меня, честно признаться, пробежал по спине холодок от мысли, что на этом жутком чердаке, может статься, до сих пор кто-то висит, но я тут же отмела эту мысль как совершенно абсурдную.
– Что ж, наверное, нам пора спать? – спросила наконец Аня. – Я совсем заболтала тебя, а ведь завтра новый день… У тебя столько хлопот с гиреевской лечебницей, тебе нужен отдых. Завтра еще поговорим.
На лице у нее застыло выражение, напомнившее мне грустную васнецовскую Аленушку, размышлявшую над тихой заводью, не стоит ли ей утопиться за компанию с братцем. Так что уже сам тот факт, что Аня, превратившаяся в олицетворение человеческого горя и ходячий памятник усопшим близким, строит хоть какие-то планы на завтрашний день, меня порадовал.
Мы поднялись на второй этаж, где была Анина спальня, и где приготовили комнату для меня.
– Послушай, если ночью духи примутся вновь тебя беспокоить, немедленно буди меня, – сказала я Ане на прощание. – Я могу не услышать их зловещих шагов, но, если ты меня вовремя разбудишь, я с ними разберусь.
– И ты нисколько не боишься? – удивилась Аня.
– Пока я с ними не знакома и не видела воочию, на что они способны… Зачем же бояться заранее? Может статься, при личной встрече им удастся меня запугать, но вообще-то я не страдаю излишней впечатлительностью.
Для ночлега мне отвели просторную комнату, обставленную в старомодно-помпезном стиле. Аня назвала ее «французский будуар бабушки».