– Нет, дело совсем не в этом, – возражает мисс Кендал, приближая к зеркалу свое лицо, чтобы нанести последний штрих. – Все дело в моем диапазоне. Я могу сыграть и молоденькую, и старушку. – Она бросает на меня испытующий взгляд. – Я полагаю, вам доводилось видеть меня в разных ролях?
– Разумеется. В «Чокнутой» вам было тридцать, а в «Молодой душою» вы старились до семидесяти. Но вот то, что остается в промежутке, – сорокалетние героини – они ведь пока так и не вошли в ваш репертуар. Похоже, тут кроется какая-то тайна?
Мисс Кендал ничуть не сконфужена. Правду говорят, она умеет держать удар.
– У каждой хорошей актрисы есть своя тайна, – спокойно отвечает она.
– Но вас давным-давно перестали называть «хорошей». Вы уже много лет как «великая» – если не ошибаюсь, с тех пор, как вы завоевали не только экран, но и сцену.
Она улыбается своим воспоминаниям.
– Господи, как сейчас помню этот гигантский жуткий зал театра «Ахмансон-центр». 1973 год. Я полмесяца подряд играю Гедду Габлер. В первый вечер меня просто силком вытолкнули на подмостки...
– Но лос-анджелесские критики присудили вам награду как лучшей актрисе, и ангажемент продлили еще на три месяца. Спектакль шел при аншлагах.
– Это было очень мило с их стороны, – тихо произносит мисс Кендал.
– Потому что вы были очень хороши в этой роли; Вашу трактовку называли сенсационной и – цитирую – «неслыханно новой».
– Мне всегда хотелось сыграть Гедду. Мне кажется, я ее понимаю.
– Всегда – то есть сколько времени?
– Я мечтала стать актрисой прежде, чем узнала значение этого слова.
– А как же это произошло? – спросил я, зная, что отчаянно рискую, ибо всем известно, что Мэгги Кендал ревностно оберегает свою частную жизнь и точно разграничивает свои общественные функции и личную жизнь.
– Теперь это уже не имеет никакого значения, – отвечает она с ледяным величием, ясно давая понять, что я вторгся в запретные пределы. Я предпринимаю обходной маневр:
– Вы всегда хотели быть именно такой актрисой, какой стали? И играть именно такие роли? Тех самых женщин?
– Да, с тех пор как увидела Бетт Дэвис в «Лисичках». Она навсегда осталась моим кумиром.
– Жаль, что она уже не может вернуть вам комплимент. Она говорила, что вы слишком красивы для великой актрисы, что по-настоящему великая актриса может выглядеть красивой тогда, когда это необходимо по роли – независимо от того, хороша ли она в действительности или нет.
Она улыбается.
– Бетт никогда не боялась высказать то, что у нее на уме. К счастью, она была очень умной женщиной.
– Не потому ли вы никогда не играли вместе?