В том возбужденном состоянии, в котором он пребывал после убийства Шаботта, его посетила великолепная идея: скомпрометировать эту красивую женщину! Пустить сыщиков по ее следу. Для этого у него было две причины: во-первых, сохранить свободу действий для того, чтобы беспрепятственно вершить расправу, во-вторых, спасти ее, когда ее возьмут. Он только и ждал этого момента. Момента, когда он явится с повинной. Момента, когда, сдавшись полиции, он тем самым снимет вину с нее. Такая перспектива переполняла его светлой радостью, превращая его в веселого убийцу, неуловимого, с необыкновенной интуицией. Реальность представала перед ним в ореоле той же ясности, которая когда-то окружала лица и предметы во время его приступов удушья. Он знал, что скажет, придя спасти ее. Может, у них будет всего мгновение во время краткой встречи, когда они столкнутся лицом к лицу, но он успеет сказать ей это. Он укажет на нее пальцем и скажет, улыбаясь:
– Вы... я вас люблю, точно.
Он не знал лучшего признания в любви.
– Я вас люблю точно.
Может быть, он сделает небольшую паузу перед последним словом:
– Я вас люблю... точно.
А может быть, не сделает.
***
– И потом, это первое, что он мне сказал после того, как очнулся от обморока.
– Что именно?
– Это: «Я точно вас люблю».
– Так и сказал?
– Слово в слово.
Королева и Жюли говорят шепотом. Кремер спит в комнате рядом с кухней. Королева здорово над ним поработала. Завтра им вставать на рассвете. У них непочатый край работы: переделать всю исповедь Кремера от первого лица, переписать те куски, в которых перо увлекало его в эпические миражи. «Вы не передумали, Александр?» Он кивнул, подтверждая свое намерение. «Хорошо, теперь вам надо поспать». Королева положила свою пухлую ладонь на лоб убийцы. Последний, к кому она прикоснулась подобным образом, был Малоссен, за несколько минут до того, как в него стреляли. Кремер спокойно заснул под тяжелой рукой Королевы.
– Странная все-таки ситуация, – сказала Королева Жюли за вечерним чаем. – Две женщины, занятые тем, чтобы помочь убийце вернуться... вернуться в камеру.
Вот что они решили: закончить с исповедью Кремера, передать ее дивизионному комиссару Аннелизу, чтобы он снял свою полицейскую стражу. Иначе Кремера подстрелят, он и шагу не успеет ступить в Париже. Королева и журналистка хотят вернуть соловья в клетку. Пусть он обретет там утраченный покой, пусть спрячется в гнездо творчества. Королеву интересует все, что касается этой области.
– Значит, здесь прошло ваше детство, с отцом-губернатором?
– Да, это мой родной дом, – отвечает Жюли, – я родилась здесь, в этой самой кухне.