– Справишься, сынок?
– Справлюсь, Амар.
– Что делать Ясмине?
– Пусть возьмет платье, отдаст его кому-нибудь, пусть делает с ним все что хочет...
– Хорошо, сынок. Что делать Хадушу?
– Вернуть «шамбор» и... пусть извинит меня за этот балаган.
– Хорошо, сынок. Что делать мне?
– Амар...
– Да, сынок?
– Амар, спасибо.
– Забудь, сынок, ин низ бегюзаред, и это пройдет...
Знаю, знаю, но кое-что проходит все же быстрее, чем этот бесконечный акт проявки... Детей уложили, свет погасили, замученные простыни на моей кровати, красная лампочка в фотостудии... И когда Клара появится при свете дня, останется ли у нее в душе хоть одно живое место, куда положить мое утешение? И ты думаешь, что сможешь что-то взрастить в ее безжизненной пустыне, Малоссен? Да от твоего задорного оптимизма просто тошнит... Немного родственного участия и – хоп! Все станет на свои места: так что ли? Признайся, от одной мысли об этом ты словно язык проглотил. И чем хуже тебе будет, тем лучше: нет? Не отпирайся... Ты ведь так хотел оставить ее себе, свою сестренку, и теперь, когда она здесь, – что же, она зря осталась?..
***
И все в таком духе, до самого утра, до этого несчастного телефонного звонка.
– Алло! (Скрипучее повизгивание: Королева Забо.)
Она так орала: я решил, что лучше присесть.
– На полтона ниже, Ваше Величество, у меня здесь все спят.
– В такой-то час?
В самом деле, уже десять часов и Жюли уже ушла.
– Я за всю ночь глаз не сомкнул, Ваше Величество, подумал, что сейчас еще рано.
– Бессонница – это выдумки сачков, Малоссен, мы всю жизнь только и делаем, что спим.
Ну вот, как всегда... она знает, как втянуть в разговор: главное начать, а там – слово за слово... Но сегодня утром я не расположен к словесным дуэлям.
– Мне кажется, мы уже все друг другу сказали: разве нет?
– Не все, Малоссен, я хочу добавить еще кое-что.
– Что же?
– Соболезнования.
Бог мой, соболезнования, ну конечно... Придется давиться этими соболезнованиями в придачу.
Но постойте, откуда она об этом узнала?
– Смерть, Малоссен, не нуждается в погонщиках. Газетные сороки! У меня с утра уже целая кипа на столе.
Решительно никакого желания трепаться с ней по телефону.
– А кроме ошеломляющих проявлений вашей скорби, что-нибудь еще?
– Извинения, Малоссен.
(Что? Не понял...)
– Я должна извиниться перед вами.
Сдается мне, она впервые произносит эти слова. Мое немое изумление вполне оправдано.
– Я вас выставила сгоряча и хочу извиниться. Лусса мне все рассказал по возвращении. По поводу вашей сестры, я имею в виду. Эта свадьба, она вас изводила...
(«Она вас изводила...»)