– Не очень.
– Мы в этом не сильны.
– Скучаешь здесь, Санкартье?
Сержант задумался:
– Мне бы хотелось вернуться «на землю». Туда, где для работы нужны глаза и где можно пописать на снег, понимаешь? Да и девушка моя осталась в Торонто. Но не говори ничего шефу, он устроит мне взбучку.
Зажглась красная лампочка, и они какое-то время стояли неподвижно, глядя на замершие пуансоны, потом Санкартье нехотя оторвался от перил.
– Нужно шевелить клешнями. Если шеф увидит, что мы сачкуем, от злости сожрет свои носки.
Они освободили поддон, и Санкартье по новой запустил процесс.
– В Париже ты часто работаешь на улице? – спросил он.
– Стараюсь. Хожу, гуляю, мечтаю.
– Счастливчик. Раскрываешь дела, витая в облаках?
– В каком-то смысле, – улыбнулся Адамберг.
– Сейчас работаешь над каким-то делом?
Адамберг поморщился:
– Не совсем. Сейчас я скорее гробокопатель.
– Нашел кость?
– Много костей. Раскопал мертвеца. Но он не жертва, а убийца. Мертвый старик-убийца.
Адамберг взглянул в глаза Санкартье. Они были карими и круглыми, как у плюшевого мишки.
– Ну, – сказал Санкартье, – если он все еще убивает, значит, не совсем мертвый.
– Совсем, – настаивал Адамберг. – Говорю тебе, он мертвец.
– Тогда выходит, что он не сдается, – заключил Санкартье, раскинув руки. – Корчится, как дьявол от святой воды.
Адамберг оперся локтями о перила. Наконец-то кто-то еще кроме Клементины протянул ему руку просто так, из человеколюбия.
– У тебя нюх и интуиция настоящего полицейского, Санкартье. Тебе нечего делать в кабинете.
– Думаешь?
– Уверен.
– Одно могу сказать, – сказал сержант, качая головой, – у тебя с твоим дьяволом проблем будет выше крыши. Поберегись. Многие назовут тебя психом.
– То есть?
– Скажут, что витаешь в облаках, что потерял голову.
– Уже говорят, Санкартье.
– Тогда не щелкай клювом и постарайся всех их «сделать». По моему понятию, тебе повезет, ты башковитый, сообразишь, что делать. Лови своего проклятого демона и, пока не поймаешь, не высовывайся.
Адамберг склонился над поручнями, потрясенный тем, какое облегчение принесли ему слова простодушного коллеги.
– А ты, Санкартье, почему не считаешь меня чокнутым?
– Потому что ты не чокнутый. Нетрудно разобраться. Пойдешь обедать? Уже двенадцать.
Вечером следующего дня, проведенного тоже в компании Санкартье, Адамберг с сожалением расставался с доброжелательным канадцем.
– С кем ты работаешь завтра? – спросил Санкартье, провожая его до машины.
– С Жинеттой Сен-Пре.
– Хорошая девчонка. Можешь быть спокоен.
– Мне будет не хватать тебя, – сказал Адамберг, пожимая ему руку. – Ты оказал мне огромную услугу.