Интересно, может, он встречается с кем-то из этих шлюх, думает она. Когда меня нет. И следующая мысль: откуда я знаю, что они шлюхи?
Это лучшее, что здесь можно получить за такие деньги, говорит он. Имея в виду сэндвич с говядиной.
А остальное ты пробовал?
Нет, но у меня инстинкт.
Да, он ничего – в своем роде.
Уволь меня от этих салонных выражений, говорит он, но не слишком грубо. Его настроение приподнятым не назовешь, но он на взводе. Почему-то взвинчен.
Когда она возвращается из своих поездок, он обычно не таков. Неразговорчив и мстителен.
Давно не виделись. Тебе как обычно?
Как обычно?
Как обычно, перепихнуться.
Почему тебе обязательно нужно быть грубым?
Связался с дурной компанией.
Сейчас ей хотелось бы знать, почему они едят здесь. Почему не у него? Почему он плюнул на предосторожности? Откуда у него деньги?
Сначала она получает ответ на последний вопрос, хотя вслух его не задает.
Этим сэндвичем, говорит он, мы обязаны людям-ящерам с Ксенора. Выпьем за них, подлых чешуйчатых тварей, и за все, что с ними связано. Он поднимает бокал с кока-колой, куда плеснул рома из фляжки. (Боюсь, коктейлей тут нет, сказал он, распахивая перед ней дверь. Это заведение суше, чем передок у ведьмы.)
Она тоже поднимает бокал. Люди-ящеры с Ксенора? – переспрашивает она. Те самые?
Один в один. Я послал историю в газету. Две недели назад. И они клюнули. Чек пришел вчера.
Значит, он сам ходил за чеком, и обналичивал сам, уже не первый раз. А что делать – её слишком долго не было.
Ты рад? Судя по виду, вроде да.
Да, конечно… шедевр. Много действия, много крови. Прекрасные дамы. Он усмехается. Оторваться невозможно.
Про женщин-персиков?
Нет. Никаких персиков. Совсем другой сюжет.
Он думает: что будет, когда я ей скажу? Конец игры или клятвы навек – и что хуже? На ней шарфик – тонкий, текучий, какой-то розовато-оранжевый. Арбузный – вот как называется оттенок. Сладкое хрустящее жидкое тело. Он вспоминает, как впервые её увидел. Все, что он мог вообразить у неё под платьем, было сплошным туманом.
Что на тебя нашло? – спрашивает она. Ты словно… Ты пил?
Нет. Немного. Он перекатывает по тарелке бледно-серые горошины. Это случилось наконец, произносит он. Я уезжаю. Есть паспорт и все прочее.
О, говорит она. Вот как. Она старается, чтобы голос не выдал ужаса.
Вот так, продолжает он. Товарищи появились. Решили, видно, что там я буду полезнее, чем здесь. В общем, после всех этих виляний им вдруг не терпится меня спровадить. Одной занозой в заднице меньше.
А тебе безопасно ездить? Я думала…
Безопаснее, чем оставаться. Но говорят, меня теперь не слишком ищут. Такое чувство, будто другая сторона тоже хочет, чтобы я проваливал. Хлопот меньше. Хотя я не собираюсь кому-то сообщать, на каком поезде поеду. Ничего хорошего, если меня с него столкнут с пулей в башке и ножом в спине.