– Война привела в Голливуд много талантливых людей, – осторожно начал Тео. – Они десятками бежали от Гитлера. Томас Манн, Бертольт Брехт. Нам повезло: в жизни не видел, чтобы столько лучших писателей мира собралось одновременно в одном месте. Но вот лучшего режиссера у нас нет.
Улыбка Валентины померкла, лицо внезапно застыло.
– Все ваши предыдущие фильмы ставил Ракоши. Пока он не вернется домой, вам придется работать с другими режиссерами.
Длинные пальцы красивых рук конвульсивно сжались.
– Я больше не смогу работать с Видалом, – насилу выговорила она, и Тео потрясло мучительное страдание, промелькнувшее в ее взгляде.
С трудом поднявшись, он налил себе виски. Что бы ни произошло между Видалом и Валентиной, это не принесло счастья ни ей, ни ему.
– Я захватил несколько сценариев, которые вам стоит просмотреть, – объявил он, снова поворачиваясь к Валентине. – Обратите особое внимание на рассказ Моэма.
Однако рассказ Моэма пришлось отвергнуть. Они остановились на сценарии Кристофера Ишервуда, и Тео пообещал сделать все, чтобы съемки начались как можно скорее.
Лейла, ставшая наконец женой .процветающего художника Рори О'Коннора, переехала в большой одноэтажный дом в стиле: ранчо, на пересечении Малхолланд и Голдуотер Кэньон.
Валентина стала принимать гостей, устраивала вечеринки и сама часто выезжала. У нее была работа. Друзья. Сын. И когда война кончится, она снова получит известия от Эванджелины и, может быть, обретет радость, узнав, что семья Хайретис сумела пережить ужасы войны.
– Да, эти последние месяцы не прошли даром, – вздохнула однажды Лейла, растянувшись на одном из удобных диванов Валентины с «Кровавой Мэри» в руках. – Дэвид Нэивен вернулся. И Кларк Гейбл. И Джимми Стюарт.
– Видал не вернулся, – напряженно выговорила Валентина, как всегда, когда она упоминала имя Видала.
– Вот тут ты ошибаешься, – заметила Лейла, гадая, как воспримет новости Валентина. – Он приехал в конце прошлой недели. Просто старался не привлекать к себе внимания, поэтому все узнали только сегодня. Ходят слухи, что он собирается снимать Рогана в «Последнем царе» для «Метро-Голдвин-Мейер».
Валентина почувствовала такое несказанное облегчение, что ее начало трясти. Ей хотелось плакать и смеяться одновременно, закружиться и запеть. Откуда же взялся неожиданный непонятный страх?
– Оставь вино и сделай себе «Кровавую Мэри», – предложила Лейла, видя, что творится с подругой, но тут же решила взять инициативу в свои руки.
– Не трудись, – велела она. – Я сама смешаю.
Валентина стиснула кулаки, пытаясь прийти в себя. Война окончена. Видал в безопасности. Будь он проклят! Она зря боялась. Он не пал смертью героя на бесплодной, иссушенной земле Греции. Он жив и вернулся в Голливуд.