Времени на грустные размышления почти не оставалось.
Уже через несколько недель актеры и съемочная бригада привыкли к напряженным недоброжелательным отношениям между режиссером и звездой. Некоторые репортеры светской хроники распускали сплетни, будто Видал Ракоши держит актрису в заточении до окончания съемок, другие утверждали, что после того, как будет снята последняя сцена, Валентина объявит о своем решении уйти в монастырь. Сама актриса лишь безразлично пожимала плечами. Писаки и представить не могли, что она старается остаться в одиночестве, потому что несчастна. Для них такая причина слишком проста. Им подавай что-нибудь более пикантное.
– Надеюсь, все эти слухи о монастыре просто вздор, дорогая, – сказал однажды Саттон, после того как пригласил ее на уик-энд и получил вежливый отказ.
– Конечно, – ответила Валентина, улыбнувшись такой редкой теперь улыбкой.
– Умоляю, поскорее отделайся от всего, что так тебя мучит, – проворчал Саттон. – Нам не хватает тебя.
– И мне вас, – честно призналась она. – На следующей неделе фильм будет закончен, и обещаю, Саттон, мы будем чаще видеться.
Валентина положила трубку, не желая думать о том, что будет, когда она освободится. По крайней мере последние четыре месяца она видела Ракоши каждый день, слышала любимый голос.
Валентина решительно запретила себе понапрасну терзаться. Переживет как-нибудь, ведь пережила же она все остальное.
– Снято, – сухо бросил Видал. Последняя сцена. Фильм наконец-то обрел существование.
Валентина глубоко вздохнула и направилась к своему бунгало. В этот миг на нее упала тень. Видал стоял перед ней, загораживая дорогу.
– Минутку, – властно сказал он, и резкий голос подействовал на нее словно удар тока. – Мне нужно с тобой поговорить.
– Говори, – коротко ответила она.
В глазах Видала промелькнула почти неуловимая ярость и тут же исчезла.
– Не здесь. В моем офисе.
– Сожалею, но… – начала она и осеклась – затянутая в перчатку рука стиснула ее запястье.
– В моем офисе, – с нескрываемой злобой повторил он. Валентина попыталась вырвать руку.
– Отпусти немедленно, или я устрою публичный скандал.
– Попробуй, и каждый электрик и оператор услышит, как я спрашиваю о здоровье своего сына!
Валентина задохнулась. В широко раскрытых глазах застыл ужас.
– Даже ты не осмелился бы на такое!
– Хочешь проверить? – осведомился он с таким взбешенным видом, что она съежилась.
– Все, что о тебе говорят, – правда, – хрипло прошептала она. – Ты настоящий дьявол!
– В таком случае поговорим о дьявольском отродье, – мрачно пробормотал он и потащил ее из павильона на солнечный свет, к деревянной лестнице, ведущей в его офис.