Он оплатил счет, они поднялись, направились к выходу. Мужчины смотрели на нее, а женщины – на Майкла.
Они поймали такси, и Трейси назвала Майклу номер своего дома на Шестьдесят седьмой улице. Он дал адрес шоферу.
– А я живу на Шестьдесят шестой улице, – сказал Майкл. – Это знак свыше.
– Знак чего?
– Не знаю. Просто знак.
В машине они сидели поодаль друг от друга. Когда такси подъехало к шикарному перестроенному особняку, где находилась ее квартира и студия, Майкл попросил шофера обождать и проводил Трейси до парадного.
Отперев замок, она повернулась к нему:
– Спасибо за спагетти и вино. Я рада, что тетя почувствовала себя усталой.
– Спокойной ночи. До завтра.
– Вы не поцелуете меня на прощание?
– Я не знал, что мы зашли так далеко, – упрямо сказал он.
В ресторане Трейси удалось поставить его на место, и он не хотел давать ей новых преимуществ.
– Ну, не говорите глупости. – Она потянулась и поцеловала его.
Губы у Трейси были мягкие, душистые. Он не обнял ее.
– Пока, – небрежно бросила она, распахнула дверь и исчезла.
Он посмотрел на закрытую дверь, спустился по ступенькам к такси и дал шоферу свой адрес. Заводя машину, таксист обернулся и сказал с ирландским акцентом:
– Согласись, приятель, она настоящая красавица.
– Это точно, – сказал Сторз.
Когда такси, свернув за угол, подъехало к его дому, Майкл уже знал, что сделает ей предложение. Может быть, завтра.
Через три месяца они поженились в доме ее родителей в Хамптоне, где Трейси выросла. Кроме шафера, старого Корнуолла, все гости на скромной свадьбе были друзьями и родственниками невесты. Миссис Лоуренс удивилась, когда Майкл сообщил ей, что с его стороны приглашен только один человек.
– Я знаю в Нью-Йорке тьму людей, – пояснил Майкл, – но, кроме Корнуолла, им всем и дела нет до того, женат я или холост.
Ему понравились миссис Лоуренс и отец Трейси – высокий интеллигентный человек, который, сколотив состояние, оставил пост президента фармацевтической компании и теперь наслаждался чтением книг, общением с природой и летними прогулками по заливу на двадцатипятифутовой парусной лодке.
Обе младшие сестры Трейси оказались хорошенькими и жизнерадостными, но в их чертах не было той строгой классической красоты, которой отличалась она. Вся семья одобрила выбор старшей дочери, и свадьба стала настоящим праздником, только мать Трейси, целуя Майкла после церемонии, немного всплакнула и сказала:
– Как жаль, что ваша бедная мама всего этого не видит.
Майкл промолчал.
В течение двух месяцев, пока шел развод, они ночевали то у нее дома, то у него. Она не разрешала Майклу оставлять у себя в квартире одежду и сама ничего не оставляла у него. Она не объясняла свою непреклонность в этом вопросе, а он не настаивал. Майкл любил Трейси без памяти, был целиком поглощен ею и не узнавал себя – теперь для него не существовало других женщин.