– Все круто, - ответил Бен. - Маму завтра новую привезут. Просто, как два байта переслать. Я немного перебздел, когда все гикнулось. Потому что мой компьютер - мое второе я.
Он плюхнулся на стул и, сияя, рассказал историю: Андрей, еще в Екатеринбурге, заработался до глубокой ночи, и вдруг у него перед глазами прошла рябь, картинка на экране свернулась, оплыла, стекла куда-то вниз - и исчезла.
– Я думаю, - сказал Бен, - такое ощущение и называют словом "психоделический". Когда реальность - хоп! - и исчезает, даром что виртуальная.
– Ну, - сказал Глеб, - по-моему, психоделия - это про наркотики что-то.
– Наркотики - не круто, - сказал Бен. - Я их не юзаю, потому что виртуалка круче наркотиков. И креативней.
– А помнишь, Веня, - сказала Катя, не переставая что-то двигать в "Фотошопе", - эту игрушку, которая изображение переворачивает? Как мы ее поставили Никитичу на пи-си?
Шутку Глеб знал: простенькая программка под DOS переворачивала картинку на мониторе. Если вставить программку в autoexec.bat, человек включал компьютер и получал перевернутое изображение. В те далекие времена, когда персоналки только появились в Москве, подобные шутки были очень популярны.
– Ага, - заулыбался Бен. - А Никитич пришел, посмотрел на монитор, матернулся и просто его перевернул. Я спрашиваю: "Ты что делаешь?" - а он отвечает: "Да вирус завелся какой-то, потом разберусь, сейчас работа срочная". Вот выдержка у человека, да?
Катя засмеялась. Глядя на них Глеб подумал, что давно не видел такой слаженной пары. Ясно, что они прожили вместе много лет, но так и не потеряли способности смеяться шуткам друг друга - пусть и слышали их множество раз. Странно, но на людях они вели себя совсем иначе: Катя все больше молчала, а Бен только шикал на нее, словно стеснялся.
– А что это за мальчик мне открыл? - спросил Глеб.
– О, это сын Саши Казанского, - сказала Катя. - Они с Веней со школы дружили, да?
– Да, было круто, - согласился Бен. - Мы дружили всегда и лет пять назад расселили отсюда коммуналку и въехали - он со своей семьей, я с Катькой. Правда, мы через год разосрались и теперь сами живем, как в коммуналке.
И он радостно засмеялся, будто на свете нет ничего смешнее, чем расплеваться с лучшим другом.
– Я, - сказал Глеб, - вот о чем поговорить пришел. Ты помнишь, тот вечер, когда Снежану убили?
– Конечно, помню, - ответил Бен, и улыбка почти сбежала с его лица. - Мы все напились, потом танцевали, потом снова пили, а потом Снежану убили, и все кончилось.
– А ты не помнишь, выходил ли кто-нибудь из комнаты… ну, перед тем, как нашли труп.