«Кто вы? Когда корабль инспектировался в последний раз? Каково содержание команды, стол, жалованье, квартиры?»
И шкипер, съежившись, поплетется к двери и рад будет сам незаметно улизнуть.
Можешь ли ты пойти к консулу? Есть ли у тебя бумаги? Есть ли у тебя родина? Нет ведь. Значит, они могут сделать с тобой все, что захотят. Не веришь? Попробуй-ка уйти с корабля.
–Разве у тебя нет уже твоей расчетной книжки с датского корабля?
–Вот так вопрос? Глупый вопрос, надо тебе сказать. Если бы она была у меня, разве я остался бы здесь? Ведь я сейчас же продал ее за десять долларов, когда получил тот новенький отличный паспорт в Гамбурге. Конечно, тот, кому я ее продал, не пойдет с ней на датский корабль или к датскому консулу. Консул отберет ее у него, потому что книжка в консульстве зарегистрирована, там есть моя расписка и консул сразу поймет, в чем тут дело. Да и «Датчанин» уже на дне. И эта книжка уже не действительна. Но на мелкие нужды она может пригодиться. И стоит, по крайней мере, сто долларов. Была бы она только у меня! Но я слишком понадеялся на свой элегантный паспорт. Ведь он был такой верный, такой прекрасный паспорт. В порядке до последней точки. Лучше десяти присяг. Со всего мира могли звонить и справляться. Стоило только назвать его номер. И ответ из Гамбурга был бы готов: паспорт чист, как алмаз. Но это был только орнамент. У него было только красивое лицо и ничего за этим лицом.
–Почему же ты не попытался устроиться с ним где-либо в другом месте?
–Да я ведь пробовал, Пиппип. Не думаешь ли ты, что я брошу такой элегантный, такой чудесный паспорт, не испробовав его десяток раз? Ведь я чуть было не устроился на шведский корабль. Но на этот раз дело не дошло до консула. Шкипер взял паспорт в руки, заглянул в него и сказал: «Не могу вас принять. Ведь я никогда от вас не избавлюсь. У вас нет родины».
–Но немцы, наверное, взяли бы тебя, - сказал я ему на это.
–Во-первых, они платят по-собачьи. В то время платили, по крайней мере. Сколько они платят теперь, я не знаю. Я бы с удовольствием пошел на германский корабль. Мне ведь было бы все равно. Но стоило мне с ними заговорить, как они чуть ли не кричали мне в лицо: «Не берем поляков. Вон поляков! Жрите каменный уголь в Верхней Силезии. Ненасытная ваша польская пасть!» - и все в таком роде. Так было бы и во все время плавания. Если бы я даже нанялся к ним. Команда, матросы, еще в десять раз хуже, в десять раз озлобленнее. Ведь тут не выдержишь. Это продолжалось бы с утра до ночи: «Польская свинья, польское отродье! Не угодно ли вам занять Берлин, польские выродки?» Нет, этого не вынесешь, Пиппип. Бросишься за борт. Тогда уже лучше «Иорикка». Тут, по крайней мере, никто не упрекает тебя за твою национальность, потому что ни у кого ее нет и нечем чваниться.