Когда я подумал об Англии, с ее вечными туманами, с ее пронизывающей сыростью, с ее травлей иностранцев, с ее глупо улыбающимся наследным принцем, на лице которого застыла маска, и сравнил эту холодную страну со свободной, солнечной Испанией и ее приветливыми обитателями, меня охватила смертельная тоска.
Но это была моя судьба. Я сказал уже, что как истинный моряк, умеющий держать свое слово, я должен был пойти на этот корабль, если бы даже он повел меня прямым путем к морскому дну; пойти на этот корабль, над которым я так громко, неистово смеялся, когда увидел его впервые, и на котором я никогда не рискнул бы плавать, если бы от этого зависело даже спасение моей жизни. Нет, я никогда не собирался плавать на «Иорикке», с ее командой. «Иорикка» мстила мне за мой смех. Так мне и надо было. Зачем я спустился сюда и сел на виду у выходящих из гавани кораблей? Нечего показывать сюда носа. До уходящих кораблей никому нет дела. Если это не ваш собственный корабль, то и оставьте его в покое, не плюйте ему вслед. Это всегда приносит несчастье. И корабль не потерпит этого.
Моряк не должен охотиться на рыбу, моряк не должен думать о рыбе, это всегда кончается плохо. Каждая рыба или ее мать лакомились утонувшим моряком, поэтому моряк должен остерегаться рыбы. Если моряку захочется поесть рыбы, пусть купит ее у порядочного рыбака. Рыбная ловля - его профессия, ему это не принесет вреда; для него видеть рыбу во сне означает деньги.
Я задал последний, еще возможный вопрос:
–Какая плата?
–Английскими деньгами.
–Как кормят?
–Превосходно.
И вот я очутился в кольце. Не осталось ни одной самой узкой щели для выхода. У меня не было никакого повода взять мое «да» обратно и никакого оправдания перед моей совестью.
Они бросили мне канат, я поймал его, взмахнул вытянутыми вперед ногами, ухватился за стенку корабля, и пока они с палубы тянули канат, вскарабкался вверх по стенке и перепрыгнул через борт.
Когда я стоял уже на палубе, «Иорикка» неожиданно быстро взяла полный ход, и пока я ласкал глазами утопающую вдали Испанию, у меня было такое чувство, словно я вступил в те огромные ворота, на которых начертаны роковые для моей судьбы слова:
Кто входит сюда,
Того имя и жизнь погасли,
Он исчез.
Надпись над матросским кубриком корабля смерти.
Кто входит сюда,
Того имя и жизнь погасли,
Он исчез.
В далеком, далеком мире
От него не осталось следа.
Закрыт ему путь назад,
Впереди - морское дно.
Темные силы сковали его,
Рай и ад отреклись от него.
Он - не день, он - не ночь.
Он то, чего нет, чего не будет,
Он слишком велик для вечности