Прополоскав рот и хлебнув пару глотков воды, показавшейся ужасно вкусной, Петр уронил руки и расслабил тело. Казалось, нет сил даже пошевелить пальцем.
— Второй перерыв пятнадцатиминутный, — проинформировал его Леон. — Прибегал распорядитель, уточнял.
«Оперативно работают ребята, — безразлично констатировал про себя Петр. — Усекли, что мы здорово выдохлись. Устроили веселуху...»
Он скосил глаза и глянул на Роткевича, над которым суетился его секундант. Выглядел тот не лучше Петра, и весельчаком назвал бы его редкий оптимист. Санни сидел в безвольной позе с закрытыми глазами и без признаков улыбки на лице.
«Вот тебе и яйца всмятку, дружок, — констатировал Петр. — И мозги бараньи...»
Его взгляд автоматически скользнул по трибунам и остановился на центральной ложе. Генерала Слуцкого там не было, но его дочь сидела на прежнем месте у бортика.
Петр отвернулся и прикрыл глаза. Леон энергично хлопотал над подопечным. Интенсивный массаж рук и ног потихоньку снимал закрепощенность мышц и возвращал им чувствительность.
Влажное полотенце, наброшенное на плечи, приятно холодило. Усталость, казалось, уходила, однако Петр понимал, что она лишь прячется в глубине его тела.
Последний раунд суперфинала обещал быть неимоверно трудным — без ограничения времени и с чистого листа. Петр не имел представления, как владеет оружием Роткевич. Ни на одной из видеозаписей, которые достал Леон, тот не работал ни катана, ни шестом. Правда, и Сапсан не знал, в каких отношениях с оружием Великий Дракон. Хотя это не факт. Занятия Петра в спортзале пансионата не были закрытыми. Засадить в укромное место видеокамеру проблемой не являлось. Да и не совсем ясные взаимоотношения Роткевича с Ксенией Слуцкой опять же имели место быть...
«Так, уже шпионские страсти пошли, — вяло констатировал про себя Петр. — И вообще, ее зовут не Ксения, а Мата Хари...»
Страсти не страсти, а биться предстояло. И сдаваться Петр не собирался. Санни-Сапсан прошел через те же сорок минут боя и свежее явно не выглядел. Самым главным сейчас было как можно скорее восстановиться.
Петр сосредоточился и постарался отогнать от себя все постороннее — голоса за сеткой, гудение трибун. Однако шум наплывал в уши и откатывался, словно волны на песчаный берег. Вот волна накатилась... ушла... снова явилась... убежала... Петру вдруг почудилось, что он лежит на нагретых крашеных досках... вода, убаюкивая, поднимает и опускает суденышко и шуршит по песку... утреннее солнце бархатно ласкает кожу... он хочет пошевелить рукой, но ему лень двигаться... Когда это было? И было ли вообще?!. Но кто так громко кричит? Почему ему мешают?! Кто его тормошит?