Утро явило неприглядную картину. Кока был более похож на медузу, выброшенную на горячий песок, Валентина крысилась на Петра. Ему пришлось выдать ей двадцатку на приведение в порядок сожителя, после чего они отправились в город. Аборигены — на поиски средств к существованию, то есть пустых бутылок, а Петр — прогуляться и осмотреться.
Путь сладкой парочки и двигавшегося за ними в кильватере Петра был прост, нетороплив и скучен. От ларька к ларьку, от урны к урне, от мусорного бака к мусорному баку; переход через квартал и снова от ларька к ларьку... Пара перебранок с такими же «искателями счастья» интереса не прибавили.
Петр, конкретно не участвующий в поисках тары, решив хоть чем-то быть полезным, взял на себя роль держиморды. Он приближался к конкуренту и, задав несложный вопрос: «Те чо надо?» — сам же и подытоживал: «Вали отсюда, придурок!»
Соответственно, претендент на место под солнцем, видя такую серьезную поддержку, ворча под нос неслышные угрозы, удалялся. В конце концов, когда сумки у Коки и Валентины весьма приятно запузатились от бутылок, они отправились в обратный путь. Валентина сегодня как-то особенно злобилась на Петра, на что тот, уже привыкший к ворчанию, не обращал внимания. Монолог про непрошеных гостей, которые свалились на голову и на халяву чужую жилплощадь занимают, едва закончившись, повторялся еще и еще раз. Валентина ныла, пока они шли до железнодорожного моста. И на мосту ныла, примерно до середины. А там она ткнула пальцем вниз на перрон, где около урны стояла пустая пивная бутылка. Ее голос неожиданно сделался добрым и ласковым.
— Петенька, — проворковала Валентина. — Ты не сходишь за бутылочкой, а то нам всем спускаться, подниматься...
— Хорошо, схожу, — согласился Петр, не чувствуя подвоха.
Он сбежал по лестнице и нагнулся к бутылке. Неожиданно его глаза уперлись в выдвинувшиеся из-за опоры моста две пары казенных, с высокими берцами ботинок, таких же, как и у него самого. Только его были спрятаны под штанинами, а в чужие были заправлены брюки мышиного цвета, а над ними болтались пристегнутые к поясу черные резиновые дубинки.
Петр понял, что Валентина подставила его, как пацана. Он кинул взгляд на мост и поймал прощальный издевательский взмах ее руки. Зачем «солнышку» было избавляться от кредитоспособного гостя, да еще так подло, понять было сложно. Но что случилось, то случилось.
Легендарный Унтер, он же представитель доблестной милиции на транспорте, о чем свидетельствовала нашивка на рукаве и бляха на груди, отработанным усталым жестом поднес руку к матерчатому козырьку серой форменной кепки и представился: