Водитель притворился, что хочет почистить ему куртку. Глеб отстранил его и сделал шаг, как будто пробуя, получится это у него или нет.
– Спасибо, – повторил он, оборачиваясь к Ашоту Васгеновичу. – Не волнуйтесь, претензий у меня...
Он замолчал, потому что Гаспарян его уже не слышал. Он стоял странно перекосившись на бок, с землисто-бледным лицом и судорожно мял под пиджаком рубашку, как будто пытаясь сквозь ткань, мясо и кости добраться до сердца. "Силен бродяга, – с невольным уважением подумал о нем Глеб. – Другой на его месте уже валялся бы на земле, а этот, гляди-ка, стоит! Ничего, Ашот Васгенович, долго не простоишь... Долг платежом красен!"
Охранник и водитель тоже заметили, что с их шефом творится что-то неладное. Про Глеба моментально забыли. Двигаясь спиной вперед в небольшую толпу зевак, он увидел, как Гаспаряна бережно усаживают на заднее сиденье "Мерседеса". Перед тем как спина охранника заслонила от него Ашота Васгеновича, Глеб успел заметить широко открытый, устремленный в потолок кабины, начавший стекленеть левый глаз.
За углом он снял и швырнул в мусорный бак испачканную спортивную куртку с единственной прорехой на левом плече. Как он и думал, ничего страшного с его спиной не произошло. Глеб с удовольствием закурил и отправился к Стаканычу – надо было переодеться перед тем, как вернуться в отель.
Старший оперуполномоченный уголовного розыска майор Синица оторвал взгляд от пустого обшарпанного стола и меланхолично уставился в окно. Окно в кабинете было модерновое – герметичный стеклопакет в пластиковой раме, – но его сильно портила вмурованная снаружи в стену прочная стальная решетка, по углам обвешанная пыльной паутиной. В паутине было полно свернувшихся в трубочку бурых листьев акации и еще какого-то мелкого мусора. За окном виднелся залитый растрескавшимся асфальтом двор управления и унылая кирпичная стена гаража с выкрашенными в ядовито-зеленый цвет воротами боксов. Боксов было пять. Ворота среднего были распахнуты настежь, так что Синица со своего места мог без труда убедиться, что двигатель стоявшего в боксе с поднятым капотом "уазика" лежит на том самом месте, куда его положили две недели назад. Возле двигателя сидели на корточках двое рабочих в замасленных комбинезонах. Они курили, время от времени сплевывая на грязный бетонный пол, и, кажется, даже не смотрели на двигатель. Синице подумалось, что на их месте ему бы тоже не захотелось смотреть на эту мертвую груду железа, ни в какую не желавшую оживать.
Впрочем, ему необязательно было меняться местами с двумя усталыми автомеханиками, чтобы почувствовать отвращение к работе. Тощая картонная папка, лежавшая посреди обшарпанного майорского стола, также не вызывала желания смотреть на нее и уж тем более открывать. Однако вернуться к содержимому папки было необходимо, хотя Синица давно выучил его едва ли не наизусть и не видел в нем ничего полезного для дела. Он вообще не понимал, какое тут к дьяволу может быть дело. Попал человек в мелкую аварию, распереживался и умер от острой сердечной недостаточности прямо на заднем сиденье своего "Мерседеса"... Конечно, такое не каждый день происходит, но любой врач "скорой помощи", не говоря уже о гаишниках, не сходя с места, перечислит вам десяток подобных случаев. Некоторые вообще ухитряются умереть прямо за рулем, и притом на приличной скорости... Но при чем тут уголовный розыск?