Перед обитой красной искусственной кожей дверью кабинета Синица остановился и как мог привел себя в порядок, то есть поправил галстук, передвинув его слева направо, и попытался застегнуть папку, чтобы горлышко спрятанной там бутылки как-нибудь ненароком не вылезло наружу. Все эти манипуляции ни к чему не привели: галстук, который до этого помещался у Синицы под левым ухом, теперь висел так же криво, но уже справа, а папку он застегнуть не сумел по причине отсутствия собачки на "молнии". Тогда он положил бутылку вдоль папки, прикрыл ее сверху мятыми бумажками и, постучавшись, вошел в приемную.
В приемной никого не было, аккуратно прибранный стол секретаря пустовал. Дверь в кабинет была открыта, и оттуда крепко тянуло застоявшимся табачным дымом. Синица деликатно кашлянул в кулак, а когда это не помогло, приблизился к двери, постучал в косяк и просунул в кабинет голову.
Полковник Скрябин сидел за столом, заполняя своей объемистой фигурой все внутреннее пространство просторного кожаного кресла, и, сдвинув на кончик носа очки в золоченой оправе, с мрачным видом читал какую-то бумагу.
– Разрешите, товарищ полковник? – спросил Синица, решив на всякий случай быть вежливым до конца.
– Ты, Синица? – не отрывая взгляда от бумаг, которые держал перед собой, хмуро произнес Скрябин. – Заходи. Дверь закрой поплотнее и присаживайся.
Синица сделал, как ему было велено, и присел на краешек стула у дальнего от полковника конца длинного стола для совещаний.
– Ближе, – по-прежнему глядя в бумаги, сказал Скрябин. – Что ты корчишь из себя бедного родственника? Я не собираюсь орать во всю глотку.
Синица послушно пересел ближе, пристроил на коленях папку и сложил поверх нее руки. Вид у него был, по обыкновению, скорбный и в то же время сонный, как у обиженного ребенка, который, устав плакать, засыпает прямо за столом.
– Докладывай, – сказал Скрябин, – что накопал по делу Гаспаряна.
Синица подавил вздох. Именно этого вопроса он ждал от полковника.
– Собственно, докладывать нечего, – с неохотой признался он. – Вы все знаете. Аварию на стоянке Гаспаряну подстроили, это можно считать доказанным. Кто-то пробрался в ливневую канализацию со стороны моря, проник в колодец на стоянке и, улучив момент, поработал над тормозной системой "Мерседеса". На дне колодца обнаружены следы ног и остатки вещества, по составу идентичного тормозной жидкости, которая используется в машине Гаспаряна. Все остальное – только предположения. Предположительно, в тот момент, когда машина тронулась, преступник прицепился к днищу, а потом, когда водителю удалось остановиться, сделал вид, что его только что сбили. Гаспарян входил с ним в физический контакт, после чего практически сразу потерял сознание и умер. Можно предположить, что ему сделали какую-то инъекцию – такая возможность у преступника была. Однако введенное вещество, если ему действительно что-то ввели, к моменту вскрытия полностью распалось, не оставив следов. Диагноз – острая сердечная недостаточность – ни у кого не вызывает сомнений. Доказать факт совершения убийства, таким образом, не представляется возможным.