Пронзительная печаль охватила Ночное Солнце. Не от упрека Таинственного Воина, но оттого, что не существовало больше «всего народа сиу», который мог бы подвергнуться опасности. Кроме небольшого племени Идущего-по-Следу, одного-двух других, скрывающихся среди холмов, и, быть может, людей Сидящего Быка и Желчного Пузыря в Канаде, все могущественные вожди погибли или были загнаны в резервации.
— Прости меня, Идуший-по-Следу. Я поступил как бледнолицый, а не как сиу. Как мне исправить свою ошибку?
Глаза вождя потеплели.
— Не горюй так, сын мой. Девушка цела и невредима, отвези ее назад.
— Хорошо, мы тронемся завтра на рассвете и… Широкая ладонь легла на его плечо.
— Нет, Ночное Солнце. Не завтра. Пусть ее отец поволнуется еще пару месяцев. А затем верни девушку домой. Должен страдать генерал, а не девушка. Не причиняй ей вреда.
— Она не будет страдать. — Помолчав, Ночное Солнце спросил: — Значит, ты все знаешь?
— Что это дочь синего мундира, ослепившего Кроткую Олениху? Да, знаю. Золотистые волосы, зеленые глаза. А теперь ступай и приглядывай за златокудрой, как если бы она была членом твоей семьи. А через два месяца верни ее в родной дом нетронутой.
— Верну такой же, какой она попала мне в руки.
— Мое сердце радуется, когда ты так говоришь. — Идущий-по-Следу улыбнулся. — Женщина-ребенок красива. Будь мне двадцать четыре года, не знаю, можно ли было бы на меня положиться.
«Почему, по-твоему, я избегаю ее?» — подумал Ночное Солнце, но вслух ответил:
— Снова прошу прощения за то, что подверг мой народ такому риску. Я отвезу златокудрую назад, не причинив ей вреда, и только сам заплачу цену за совершенный мной поступок. — Он поднялся.
— Ценой может стать разбитое сердце, сын мой.
Была суббота, двадцать третье августа — девятнадцатилетие Марти Кидд.
Одна в своем тихом типи она сидела, обхватив руками колени и изо всех сил стараясь не слишком жалеть себя.
Никто здесь даже не знает, что у нее день рождения. Впрочем, это не очень огорчало Марти. Люди относились к ней с такой же добротой и уважением, как друг к другу, и она платила им той же монетой. Временами по ночам, лежа одна в постели и вспоминая прежние дни, Марти со стыдом думала, как была тщеславна и взбалмошна.
Здешние люди не отличались суетностью, и гордых лакотских сиу по праву считали одним из самых красивых, умных и храбрых среди индейских племен равнин.
Марти приподняла голову, когда чья-то тень закрыла вход в типи. Ее сердце учащенно забилось, потому что в проеме появился Ночное Солнце.
— Выйди посмотри, что у меня есть для тебя.