— Идем, пленница.
Марти безуспешно попыталась высвободиться, но длинные пальцы сомкнулись вокруг ее запястья, и через минуту индеец уже решительно вел девушку назад, к хижине.
— Знаю, что тебе жарко и очень не по себе, — сказал он, остановившись на крыльце. — Вверх по склону есть небольшой ручей. Может, хочешь искупаться?
Марти скептически посмотрела не него. Предложение освежиться в горном ручье звучало заманчиво.
— Где это?
— На отмели.
— Лучше я откажусь от купания, чем позволю тебе…
— Мне все равно, пленница. Просто я думал, что утонченные белокожие леди принимают ванну каждый день.
— Так оно и есть. А как же ты, индеец?
Марти не раз слышала о нечистоплотности краснокожих.
— О, ты же знаешь нас, язычников. Мы редко моемся. Кстати, не проголодалась ли ты? — спросил он, когда они вошли в хижину.
Марти впервые подумала об этом, хотя не ела уже больше суток. Несмотря на крайнее возбуждение, она умирала от голода. Но мысль разделить трапезу с грязным, безжалостным дикарем не прельщала ее.
— Я не хочу, есть, — надменно отозвалась Марти, наблюдая, как индеец достает седельные вьюки из дальнего угла комнаты.
Она ожидала, что сиу извлечет из них протухшее мясо буйвола, жесткий кукурузный початок или что-нибудь еще, столь же несъедобное, однако с удивлением увидела, как он поставил на стол две чистые фарфоровые тарелки, положив перед каждой салфетку и серебряный прибор. Потом из мешка появился кусок аппетитной жареной говядины.
Растерянная Марти наблюдала, как сиу нарезал мясо, французский хлеб и немного сыра. Налив красное вино из фляги в два хрустальных бокала на длинных ножках, он жестом пригласил девушку к столу. Она снова высокомерно отказалась. Индеец бесстрастно пожал плечами.
— Неужели ты не голодна? Мне казалось, ты любишь полакомиться. — Он сел на лавку, встряхнул белую льняную салфетку и положил ее себе на колени.
Марти сообразила, что продукты, фарфор и столовое серебро, несомненно, краденые. Она отчетливо представила себе, как хладнокровный похититель во мраке ночи коварно пробирается в дом какого-нибудь состоятельного фермера и обворовывает его. Должно быть, он безжалостно перерезал глотки спящим домочадцам.
При этой мысли Марти, сделав шаг назад, поднесла ладонь к шее. Сиу, не обращая на нее ни малейшего внимания, приступил к трапезе. Марти предполагала, что индеец будет отрывать куски мяса и жадно заглатывать, поэтому с удивлением отметила его безупречную манеру держаться за столом. Не многие белые люди отличались такими манерами.
Хотя индеец обнажился до пояса, и его кожа была темнее, чем у мужчин, окружавших Марти, она сочла бы его вполне привлекательным джентльменом. Девушке не составило труда представить его в обеденном зале с высокими потолками, одетого в вечерний костюм.