— Но вы не показываете своего страха — и это тоже по-королевски.
— Порой мне кажется, что я никогда не принадлежала самой себе, и все мои поступки навязывались мне кем-то другим. Но в Талшамаре, когда мы наконец туда вернемся, все будет иначе. И тогда ваша помощь будет мне еще нужнее, чем сейчас.
— Я готов быть рядом с вами столько, сколько нужно, пока я жив, — твердо сказал он.
— Что вы знаете о матери Райена, Хэмфри?
— Ничего хорошего. Помню, что она была младшей дочерью какого-то мелкого дворянина из глухой кастильской провинции — кажется, Висби или что-то в этом духе. Говорят, что после свадьбы ее муж, король Рондаш, не знал с нею ни дня покоя. Говорят также, что она сама предала и своего мужа и сына — но я при этом не был, утверждать не берусь.
— Теперь понятно, почему Элинор велела мне ее остерегаться. И все же не могу уразуметь, какая мать способна причинить зло собственным детям.
— О, эта женщина движима только собственным тщеславием, и ничем иным. Элинор права: с нею надо быть настороже. Если она решит, что вы представляете для нее малейшую угрозу, она ни перед чем не остановится. Я слышал даже, что она специально изучала травы, чтобы проникнуть в тайны ядов. Это о многом говорит.
— Я обещала Элинор спасти Райена и Кассандру, но, кажется, еще не выполнила свою задачу. Боюсь, что дома им грозит не меньшая опасность, чем в Англии. — Взгляд Джиллианы был устремлен в морскую даль. — Мне нравится Кассандра, и я бы очень хотела помочь ей, развеять ее печаль, но не знаю, как. Райен не желает моей помощи… но я все-таки не могу покинуть его, зная, как он одинок в своей борьбе.
— Да, я вижу, — мягко произнес сэр Хэмфри. — Но, прошу вас, помогая другим, не забывайте и о себе. Вы очень бледны. Думаю, вам надо отдохнуть, ведь впереди еще столько испытаний.
У Джиллианы уже некоторое время назад начала кружиться голова, а теперь от качки ей сделалось совсем дурно.
— Да, пожалуй, мне лучше лечь.
Она посмотрела на принца Райена, стоявшего на носу корабля. Поймав на себе ее взгляд, он тотчас отвернулся.
Она шагнула к загородке, временно возведенной на палубе для удобства королевы и принцессы Кассандры. Прежде чем отдернуть занавеску, прикрывающую вход, она задала Хэмфри еще один вопрос:
— Долго ли плыть до Фалькон-Бруина?
— При попутном ветре — с неделю, — ответил он.
Лежа на жестком тюфяке, Кассандра гадала, как их встретит мать по прибытии на Фалькон-Бруин — станет ли каяться, молить о прощении или начнет заверять их, что вовсе не она помогала врагу. Как ни грустно, но скорее — второе. И как она примет Джиллиану? Генрих наверняка сообщил ей о женитьбе Райена.