— Так кого ты больше боишься, моего сына или меня? — насмешливо спросила королева.
Эскобар затрепетал, ее тон был дурным признаком.
— Поверьте, Ваше Величество, нынче днем я был на грани гибели.
К его удивлению, Мелесант расхохоталась.
— Стало быть, уже началось. Я думала, это произойдет позже.
— Что началось? — не понял он.
— Мой сын бросил мне вызов, неужели непонятно? Он во всем похож на меня, — с неожиданной гордостью сообщила она. — Что ж, пусть пробует, пусть испытывает границы моего терпения. Все равно ему меня не одолеть.
— Значит, вы не гневаетесь на меня? Она взглянула на него как на пустое место.
— Ах, при чем тут ты? Просто мой сын нанес свой первый удар твоими руками.
— Ваше Величество, жители знают, что помощь пришла от него. Думаю, он старается таким способом их подкупить.
Она обратила на него по-прежнему насмешливый взгляд.
— Вот именно. А ты помогаешь ему, хотя клялся в вечной преданности мне.
Он невольно попятился к двери.
— Я как-то не подумал об этом… Но, Ваше Величество, я всегда буду вашим рабом. Знай я, что…
— Какое мне дело до тебя, Эскобар. Речь идет о войне между мною и моим сыном, которая тянется уже много лет. Видишь ли, принц Райен не питает нежных чувств к своей матери. И кстати, тебя он тоже недолюбливает, так что, — она лукаво прищурилась, — на твоем месте я держалась бы от него подальше.
— В деревне сегодня неспокойно. Эти прожорливые ничтожества набили животы, осмелели и теперь кричат направо и налево, что Райен их законный властелин. Остерегайтесь, Ваше Величество народ вас не любит.
Мелесант выпятила грудь и игриво откинула покрывало.
— Ну и что? Ведь у меня есть храбрый заступник. Разве ты не защитишь меня от всех врагов? Не пожертвуешь ради меня жизнью? А, Эскобар?
Он почти бегом устремился к ней.
— О да! Я с радостью умру ради вас… хотя предпочел бы ради вас жить.
Мелесант провела ладонью по своему обнаженному бедру: она привыкла играть со своим любовником, как кошка с мышью.
— Ты все еще хочешь меня.
Эскобар радостно потянулся к ней. Мелесант, как и прежде, казалась ему красавицей. Он не замечал ни морщин на ее лице, ни дряблой, обвисшей кожи, ни даже седины в волосах. Она была королева — и ее величие затмевало для него все остальное.
Откинув голову, она презрительно рассмеялась.
— Ну, а я тебя не хочу! — Палец ее твердо и ясно указывал ему на дверь. — Ступай вон, и больше никогда не приближайся к моей постели.
Эскобар тряс головой, словно желая избавиться от наваждения. Он всегда страшился того дня, когда он наскучит ей, и вот этот день настал.