Она соскользнула с кровати и отошла к окну, чувствуя его взгляд у себя на спине. Она боялась обернуться, потому что боялась передумать.
— Райен, я отплываю через два дня. Можно было бы и раньше, но, думаю, вряд ли это возможно: сэру Хэмфри нужно какое-то время, чтобы все подготовить.
Райен быстро подошел к ней, взял за плечи и, развернув к окну, вгляделся в ее лицо.
— Почему именно сейчас?
Ком в горле мешал ей говорить. Не выдержав настойчивого вопроса в глазах Райена, она отвела взгляд.
— Я беременна. У меня больше нет причин для того, чтобы оставаться здесь.
Она услышала, как у него перехватило дыхание.
— Значит, ты хочешь забрать моего ребенка и покинуть меня.
В глазах у нее защипало, но она сдержалась: он не должен был видеть ее слез.
— Таков был наш уговор. Я дала слово и сдержу его. А ты?
На миг у Райена все поплыло перед глазами, словно его вдруг с размаха ударили в живот.
— Да, — с трудом выдавил он из себя. — Я сдержу свое слово.
Она коснулась его руки.
— Райен, я уже несколько раз пыталась тебе кое-что сказать, только ты не слушал меня. Признаться, мне и самой не хочется об этом заговаривать, но я все-таки скажу.
Он молча ждал.
— Удалось ли тебе убедить леди Катарину, что ты женился на мне не по своей воле?
Райен вздрогнул от неожиданности. Какого черта она вдруг говорит о Катарине? Ведь она только что призналась, что носит под сердцем его дитя, — при чем же тут Катарина?
Однако Джиллиана не сводила с него серьезных глаз.
— Хочешь, я сама ей все объясню?
— Ей уже все объяснили, — сказал он с отсутствующим выражением лица.
— Думаю, я лучше других могла бы убедить ее в том, что ты все это время не переставал ее любить.
Его захлестнул гнев, не сдержавшись, он закричал:
— Мне не нужно ничьих оправданий и объяснений — тем более твоих! Ты с самого первого дня пытаешься навязывать мне во всем свою волю. Если Господь послал тебя мне в наказание, так скажи хоть, за что!..
— Прости меня, Райен. Я думала…
Он рванул ее к себе и обнял так крепко, что она едва не задохнулась.
— Прости и ты меня, — шепнул он ей в ухо. Впервые за все время он просил у нее прощения.
— За что, Райен? — изумилась она.
— За то, что я грубо овладел твои телом, а ты терпела боль ради одного только моего семени. За то, что я хочу тебя даже сейчас!..
Она коснулась его щеки, не умея выразить словами всего, что переполняло в эту минуту ее сердце. Видимо, она еще не привыкла жить по эту сторону от монастырских стен и не научилась понимать мирские законы и обычаи.
— Поверь, я не хотела причинить тебе боль. И, Райен, если я хоть чем-нибудь могу ее облегчить, — прошу тебя, скажи мне об этом.