– Давно голодаете?
– Давно… – не очень уверенно ответила Оля, оглянувшись на возбужденные лица вокруг нее.
– Молодцы, – сказала старушка, – вот бы мне так в свое время, хрен бы меня в Кур-кино выселили!
Старушка улыбнулась Оле, и Оля активно замахала своим плакатом.
– Останешься дежурить? – спросил Олю невысокий мужчина, на лбу которого синей краской было написано «не уедем».
– Нет, – кивнула Оля и улыбнулась в чей-то объектив.
Дедушка фотографировал ее тоже. Только в фотоаппарате никогда не было пленки. «Память – это то, что есть в твоем сердце и твоей голове, – говорил он, – а если ни там, ни там нет, то и фотографии не помогут – все равно не вспомнишь, кто на них».
Иногда, оставаясь одна долгими одинокими неделями, Оля просыпалась среди ночи и, волнуясь, думала, есть ли она еще в его голове и сердце?
– Пошли – кивнул мужчина «не уедем» в сторону старого дома с выбитыми на первых этажах окнами. – Ты из какой квартиры? Да оставь вот здесь свой плакат. Я думаю, до завтра дом отстояли. Вон сколько прессы, не посмеют!
– Я? – Дверь каждой квартиры была открыта, люди ходили по дому, обсуждали что-то, бросали мусор запросто на пол и вытаскивали кресла и диваны прямо на лестничную клетку.
Оля остановилась около покосившейся двери, через которую видно было бывшую детскую комнату. Маленькая розовая кроватка, в которую сейчас были сложены тюки со старыми вещами, стеклянные банки и электрический чайник.
– Здесь, что ль, ты жила? – спросил Олю все тот же человек с надписью на лбу.
– Нет! – Оля испуганно замотала головой. – Дедушка здесь жил. Не я.
– А… Ничего, еще недельку поголодаем, никуда они не денутся!
– Еще недельку? – переспросила Оля.
– Максимум. Хочешь, я тебя в гости приглашу? Вот моя квартира! – мужчина сильно толкнул дверь ногой и пропустил Олю вперед.
Оля сделала неуверенный шаг.
– Нравится? – он сделал широкий жест рукой и довольно улыбнулся.
Оля оказалась в просторной комнате, все стены которой были увешаны причудливыми музыкальными инструментами. Старинными. С облупившейся краской и потрескавшимся деревом.
– Нравится, – выдохнула Оля. – За это и поголодать можно! – Она, конечно, ни на чем не умела играть. Она даже никогда не видела, например, гитару вот так близко.
– А я тебе что говорю! – обрадовался обладатель необычной коллекции. – Приятно, когда тебя люди понимают. А то мне мой брат говорит: «Дурак! Соглашайся на то, что предлагают, а то вообще на улицу выселят!»
– Я вас очень хорошо понимаю, – сказала Оля тихо.
– А хотите, я вам подарю что-нибудь?
– Мне?
– Вам. Барабан нравится?