– Я была права? – спросила она, как только доктор появился в дверях.
Он виновато остановился.
– Садитесь, садитесь. С вашим-то опытом…
– Кто бы мог подумать?
– Послушайте, даже я, психически устойчивый человек, не могла не обратить внимание на ваш галстук…
Доктор пожал плечами и возвел руки к небу. Небом в кабинете главврача психиатрического отделения был идеально белый, без всяких подтеков, потолок.
– Он решил, что ваш галстук – это знак того, что его публично повесят и сделают из его казни яркое шоу…
– Простите, Ангелина Петровна, давно, видимо, никаких ЧП не было, не знаю, как я мог…
– И это после того, как я сказала его жене Ирине, что острое состояние прошло, и они даже могут пойти погулять…
– Ангелина Петровна, казните!
– Казнила бы. Но, боюсь, ярким это шоу не сделать… Ладно. Что у нас с шестой палатой?
– Без изменений. Комментирующие вербальные галлюцинации. Устроила ей ваша Маруся, конечно…
– Ее имя Оля. И она не моя, а наша.
– Но, честное слово, Маруся ей больше подходит.
– Вернемся к шестой палате.
Больше всего ее беспокоит то, что голоса комментируют ее действия даже в туалете. Она жалуется, что устала, что они ей надоели, что они бесцеремонны и долго этого не выдержит.
– Аминазин внутривенно? 1
– Да, по схеме.
– Хорошо. Идите. И постарайтесь в следующий раз не прийти на работу в красных ботинках.
– Лучше уж я босиком приду…
– Лучше уж совсем не приходите.
Ее лицо разгладилось, когда она увидела номер звонившего ей телефона. Глаза потеплели и стали похожи на глаза животного. Крупного и, возможно, рогатого.
– Я оказался в ужасной истории, – скороговоркой произнес Аркаша в трубку.
– Что такое, котенок?
– Я сбил девушку.
– Что? – Ангелина Петровна не щелкнула зажигалкой, которую уже поднесла к своему длинному мундштуку.
– Я сбил девушку! – закричал Аркаша.
– Какую?
– Какую? Откуда я знаю какую? Обычную девушку, молодую совсем! Что мне делать?
– Молодую девушку? – Ангелина Петровна все-таки щелкнула зажигалкой. – И где она сейчас?
– У меня в машине! Черт!
– Значит, у тебя в машине молодая девушка, а ты звонишь и орешь…
– Ты сумасшедшая? Ты что, не понимаешь? Я выпил с утра два персиковых белини!
– С кем?
– Какая разница!
– Типичная парциализация мышления. У меня был такой пациент. Он думал всеми частями тела: когда работал – руками, когда бежал – ногами, когда с неприятными людьми разговаривал – задницей…
– Зачем мне это все слушать? – Аркаша был очень возбужден. Его голос порою переходил на визг.
– Затем, что когда он думал о девушках, он думал тем же, чем ты.
– Ты ненормальная! Я сбил ее! Просто сбил, понимаешь? Ничего больше!