— А вот я расскажу об этом Серапиону Сепертеладзе, он тебе покажет предков! — сказал Илларион.
— Пожалуйста, расскажи! Что он и сам, думаешь, не знает! — парировал Илико. — Да я тебе лучше скажу. Видишь Иллариона? — продолжал он, обращаясь ко мне. Илларион насторожился.
— Ну, вижу…
— Знакомо тебе его упрямством
— Ну, положим, знакомо…
— Ты видел, как он смеется1 Это же ослиный рев! — Я был вынужден согласиться. — А его длинные уши ты тоже видишь? — возражать не приходилось: факт был налицо. — А теперь, если можешь, докажи мне, что предок Иллариона не был ослом!
Илларион поперхнулся чурчхелой и закашлялся. Отдышавшись, он встал, взял шапку и, не произнеся ни слова, направился к калитке. Потом с сожалением оглянулся на бутылку, вернулся, наполнил стакан, одним духом выпил и так же молча пошел к выходу. И только дойдя до калитки, он обернулся и крикнул:
— Ну, одноглазый черт, ты еще попляшешь у меня!
Илико удовлетворенно посмеивался.
…Приближался долгожданный день появления на свет божий йоркширского потомства. Ко двору Илико началось паломничество будущих свиновладельцев. Сдав положенный пуд кукурузы, они получали расписку следующего содержания:
«Я, Илико Чигогидзе, получил от гражданина такоro-то один пуд кукурузного зерна, взамен обязуюсь выдать ему одного поросенка (указывался пол новорожденного), после того как перестанет сосать».
Переговоры проходили довольно мирно, в атмосфере дружбы и взаимопонимания, если не считать одного обстоятельства: каждый покупатель старался во что бы то ни стало заполучить себе поросенка-самку.
— Люди! — сокрушался Илико. — Где это видано, чтобы свинья рожала двенадцать самок!
— Почему же, — отвечали ему. — У Кучулия Цинцадзе, например, двенадцать дочерей!
— Пожалуйста, в таком случае договаривайтесь с Кучулия и Серапионой, и пусть Кучулия выдает вам расписки! Я ничего не знаю больше!
— Илико Чигогидзе, будь ты немного моложе, вырвал бы я у тебя твой проклятый язык! — бесился Кучулия.
— Будь я немного моложе, распорол бы тебя по швам! — наступал Илико.
Были среди покупателей и такие, которые пытались выторговать саму Серапиону. Но Илико здраво смотрел на жизнь своим единственным здоровым глазом. Душу запродал бы, но Серапиону ни за что.
— Ну, что тебе еще нужно? — приставал к нему Аслан из Суреби. — Отдаю за свинью коня и двести штук отборной дранки в придачу. Договорились?
— Ищи дурака, дорогой Аслан! Сейчас военное положение: коня могут забрать в кавалерию, а моя Серапиона кому нужна?
— Продай свинью, пока не поздно! — пугал Аслан. — Все равно ей пропадать, — Гитлер на Hocy!