– Вы правы, – согласно закивала девушка, тоже вставая, но, не отводя глаз от принесенных вещей, которые лежали на диване. – Миссис Бутл, вы и в самом деле считаете, что… – пробормотала Сильвия, не зная, как закончить вопрос, но чувствуя, что ее и так понимают.
– Абсолютно уверена, – ответила миссис Бутл. – Ты имеешь на них такие права, как, может быть, никто другой. Теперь забирай все наверх и запомни: отправишься в поездку в том черном платье. Ты же знаешь, как важно первое впечатление. Ну, доброй ночи, дорогая, денек выдался напряженный, и мне пора хорошенько отдохнуть.
– Покойной ночи, миссис Бутл, и еще раз спасибо вам.
Импульсивно Сильвия подалась вперед и поцеловала пожилую женщину в щеку. Похоже, что это доставило той удовлетворение.
– Ну-ну, я сделала не больше того, что сделал бы любой другой христианин в подобных обстоятельствах.
Она направилась к двери, затем остановилась.
– Тебе не будет здесь боязно одной? – спросила она, подняв глаза к потолку.
Сильвии стало понятно, о чем идет речь.
– Нет, – не совсем уверенно ответила она, но затем более твердо добавила: – Конечно, нет. Почему я должна бояться матери? Просто мне очень непривычно, что она меня не позовет. Теперь никогда уже больше не позовет.
Перед тем как лечь спать, Сильвия примерила два платья. В небольшом зеркале, висевшем в ее комнате, девушка смогла увидеть только небольшую часть своего отражения, но, однако, и этого было достаточно, чтобы понять, как сильно она преобразилась.
За те несколько оставшихся для сна часов Сильвии так и не удалось, как следует отдохнуть. Волнение и тревога не покидали ее. Ворочаясь с боку на бок, и беспорядочно прокручивая в памяти все, что с ней произошло, она не заметила, как пролетело время. Услышав, что часы пробили шесть, девушка встала, оделась и довольно быстро собралась, уложив в дорожную сумку все свои немногочисленные вещи. Сверху она положила розово-лиловое вечернее платье, казавшееся каким-то неуместным на фоне ее блеклых старомодных нарядов.
На завтрак в доме ничего не было. Сильвия приготовила себе чашку чая и кусочек хлеба с маслом. Потом попрощалась с матерью, не испытав никаких эмоций, кроме желания поскорей уйти, порвать последние нити, связывавшие ее с прошлым. Она наклонилась, чтобы поцеловать холодный лоб матери, встав на колени, попыталась произнести молитву, но, ни на минуту ее не покидала мысль о том, что нужно спешить. С рассветом девушка быстро зашагала к дому покойной миссис Кэнингэм. Придя туда, разбудила девочку, с помощью Анни одела ее и упаковала вещи.