Наверху кто-то заерзал, заныли пружины – Панас заткнулся. Заткнулись и шептуны через два ряда. Потом Панас продолжил, и шепот его превратился в едва разбираемое шуршание.
– Клим в «Углы» угодил карамболем, на него ничего серьезного, понятно, не было. Промурыжили бы его по-любому недолго, ну, месяц от силы. А он успел просидеть неделю и помер.
Шрам кивнул – слышал эту историю. В Питер Клим подвалил разгребать недоразумения между Рамизом и Лехой-Батоном. Бодаловка была серьезной и грозила северо-западной братве нешуточной войной, но с помошью Сибирского стороны все-таки развели. А прихватили Клима по-глупому. Кто-то из ментовских стукачей спалил хату, на которой гостевал в Питере законник.
И дело-то было не в воре, а в волынах, что хранил у себя хозяин малины. Стволов там набралось на целый арсенал. И до окончательного выяснения, кто при чем, кто ни при чем, Клима определили в «Углы». Где старик, а ему уж перевалило за шестьдесят, и откинул ласты от сердечного приступа. В чем никто (как выясняется, кроме Панаса) не усмотрел ничего напряжного, Клим маялся сердцем – про то было известно.
– Поселили его, понятно, с комфортом, в отдельную. Подпитку организовали на высшем уровне, – продолжал Панас. – И вот… – Он пододвинулся еще ближе. – На прогулки Клим выходил к разным людям. Старик же, покалякать охота. И стали поговаривать, что очень не понравилось Климу, как люди живут в «Углах», не по закону. Беспределыцины много. Заговорили, что Клим хочет тутошнюю жизнь по понятиям поставить.
Панас прервался, отвернулся, чтоб откашляться.
– И это все? – Шрам понял, что слушает очередную ботву о правильном воре, который хочет навести порядок, чтобы людям вышло облегчение, да вот злыдни строят козни и изводят вора. Какая-то фигня колола локоть. Сергей щупанул пальцами дырку в матрасе, трофеев – чиркалка и четыре спички.
– Не все, – пообещал Панас. – Раз он появился и на нашей прогулке. Вспомнил меня, – было сказано с гордостью. – Я по второй ходке отдыхал на зоне, которую Клим в то время держал. Потрендели мы с ним немного.
– Из Аляски за два месяца до Нью-Йорка дошкандыбал, – снова ожил треп через пару рядов. – И хранил на память о Родине пачку сигарет «Друг» с последней сигаретой. А в Нью-Йорке так прибалдел от небоскребов, что решил выкурить. Не успел поднести спичку, тормозит рядом «кадиллак», а оттуда буржуй: «Эй, мистер! Я, типа, вкалываю на „Филипп Морисе», но никогда таких сигарет в упор не видел!» Пригласил этот буржуй Витю Маляева в кабак и давай выспрашивать, нюхать сигарету и чуть ли не жевать: откедова, мол, такой ядреный табак?..