Несмело заскрипел стулом и вытянулся «смирно» старший прапорщик Мамаев, отсчитывающий последние недельки до пенсии расплывшийся хряк, как раз таки и ответственный за пост приема передач.
– Прошу прощения, Игорь Борисович, требуются основания, чтобы прекратить прием дозволенных продуктов.
– Основания? – загрохотало с трибуны. – Объявляю карантин. В лазарете кайфуют три подследственных с жалобами на боли в желудке. Таких оснований достаточно?
– Достаточно! – с видом «А я что? А я ничего, мне две недели до пенсии осталось…» сел на место старший прапор.
– Еще вопросы есть?! – забрызгал начальник шипящей слюной микрофон.
Каждый из сидящих перед трибуной затаил дыхание и замер, боясь скрипнуть стулом. Вполне в духе полковника было, не дожидаясь реального проступка, найти сейчас козла отпущения и устроить показательную порку.
– Нет вопросов? Всем все ясно? Выполнять! И теперь пусть мне кто-нибудь попробует заявить, что в «Углах» бардак! – И первым, тяжело шагая сначала по сцене; потом по ступенькам, потом мимо подчиненных, полковник скрылся за дверью.
В коридоре гуляли сквозняки и было прохладно. На стенах под стеклом хранились реликвии: фуражка с синим околышем довоенного образца, наган со сточенным бойком, некогда принадлежавший лично товарищу Дыбенко, серебряные наручники – подарок от северокорейских друзей. Тут же командира нагнал шумно сопящий, мающийся одышкой прапор Григорьев:
– Игорь Борисович, – вжав шею в грудную клетку и пугливо зыркая по сторонам, заканючил догнавший, – а как же?.. Теперь всем от ворот поворот?.. А мзду по боку?..
– Тут дело такое… – начал было пространно полковник, но увидел, как за спиной прапора, продувая папиросы, вываливают из зала подчиненные, и рубанул воздух напоследок. – Впредь до особого распоряжения!
Но не все спешили покинуть актовый зал. Старлей Ижицев тупо листал учебник, пытаясь понять, где уже читал, а где еще нет, чтоб заложить спичкой. По залу плыл гул разговоров, перемежаемый жалобным скрипом стульев. Притормозившие подчиненные обжевывали в основном последнюю фразу полковника. Всем было понятно, почему Игорь Борисович взял курс на закручивание гаек – чтобы восстановить в облачных сферах пошатнувшийся авторитет.
Также ни для кого из подчиненных не оставалось тайной, кого полковник имел в виду, говоря: «Пусть мне кто-нибудь попробует…» Ясен пень, это Чеченец. Новый, да проворный зам по воспитательной.