«Какая она все же милая», – отметила про себя Ровена и даже удивилась этому своему ощущению, ибо к представительницам своего пола особого почтения не обнаруживала. Она вообще с трудом переносила женское общество.
– Ускорим шаг, – предложила Луиза, взяв Ровену под руку – – Я начинаю мерзнуть.
Пивная в портовом районе Толбуз была переполнена посетителями, да и чистотой она не блистала, но Тарквин уговорил хозяина трактира найти для них столик поскромнее где-нибудь в уголке. Подходящее место нашлось, и вскоре к ним присоединилась женщина внушительного вида с сединой в волосах. Она кратко представилась: «Хивер», и по ее манере держать себя Ровена сделала вывод, что в семье Йорков она была гувернанткой, нянькой и просто другом семьи. С Шарлоттой она обращалась как с капризным своенравным ребенком, за которым следят, чтобы он не пропустил школу, а Ровене и миссис Синклер она только высокомерно кивнула, считая это достаточным, чтобы быть представленной. Ровена, однако, заметила, что по отношению к Луизе она была почтительна и, обращаясь к ней, называла ее «леди Йорк» или «Ваша милость» Когда Тарквин поцеловал ее в щеку, Ровена обнаружила, что надменное выражение исчезло с лица Хивер, она как бы оттаяла. Тарквин что-то шепнул ей, что заставило ее покраснеть, а затем ушел, предоставив их самим себе. Но в обстановке шума и взрывов хохота, стоявших вокруг, о какой-либо интимной, доверительной беседе не могло быть и речи.
Они допивали свой чай молча, с серьезными и сосредоточенными лицами. Может быть, они размышляли о судьбе Англии, которой хотя и придется, видимо, вести войну, но которая все-таки остается страной, чье превосходство на море, включая контроль торговых путей, по которым чай с крупных плантаций Индии и Цейлона доставляется в Европу, никем не оспаривается.
– Миссис Синклер, вам, наверное, не дают покоя мысли о поездке? – выбрав момент, когда шум в трактире немного поутих, спросила Луиза, заметив, что пожилая женщина начинает проявлять признаки нервозности.
– Да, на душе у меня неспокойно, – призналась миссис Синклер. – Газеты предвещают приближение шторма, и когда я начинаю думать, как много судов море поглотило только в течение этой зимы...
– Не могу себе представить, чтобы «Фанни» вышла в море даже при малейшем намеке на штормовую погоду, – ободряюще сказала Луиза.
– Чемпни тоже не допускает такой мысли. – вставила Шарлотта.
Миссис Синклер спросила.
– Чемпни? А кто это?
Мягкая улыбка пробежала по губам Луизы.
– Это мой муж, самый старший из братьев Йорк.
Услышав эти слова, Ровена смутно вспомнила, что муж Луизы – баронет, и ей стало ясно, почему самонадеянная миссис Хивер, обращаясь к Луизе, уважительно называла ее титул. С возросшим интересом Ровена поглядывала на Луизу и пыталась представить, как выглядит этот образец ходячей добродетели, заявивший права на руку и сердце доброй и нежной Луизы. Может, он копия темноволосого Тарквина, с той лишь разницей, что чуть старше по возрасту? Или, напротив, похож на белокурую, раздражительную и всем недовольную Шарлотту? А как выглядел младший из братьев Йорков, Джейми, сложивший свою голову под Лейпцигом? Лучше всего, конечно, ей могла бы ответить Луиза, но вопросы-то слишком личного свойства, не всякий захочет поверять семейные тайны чужому человеку. Кроме того, Ровена не могла с уверенностью сказать, хватит ли у нее терпения дослушать этот вроде бы спокойный и непринужденный разговор, так как манера поведения Шарлотты уже начинала ее раздражать. Ровена не сомневалась, что эта молодая особа умышленно ее игнорирует с того самого момента, когда они подъехали к гостинице. Высокомерие Шарлотты, ее холодные взгляды и плохо скрываемая язвительность действовали Ровене на нервы, но она сдерживала себя и не давала своему раздражению выхода. У Ровены, как говорится, руки чесались, и она с большим удовольствием задала бы хорошую головомойку этой заносчивой девице. Видимо, мысли Ровены передались Луизе, так как она незаметно переменила разговор и стала оживленно обсуждать последние поэмы этого странного чудака и повесы лорда Байрона, после чего не без удовольствия сообщила о скандальной выходке обрюзгшей и в красавицах не числившейся принцессы Уэльской.