В тот же день, когда в Самарканде защелкнулись наручники на запястьях Сенатора и прямым авиарейсом его отправили в Москву, Сабир-бобо уже знал об аресте человека, которому они с ханом Акмалем вручили свою судьбу и пять миллионов денег. Не зря же аксайский Крез говорил Сухробу Ахмедовичу: «Вы постоянно будете находиться под присмотром наших людей», и хотя задержание Акрамходжаева проводилось тайно и без особого шума, оно тут же стало известно в Аксае.
Сабир-бобо прекрасно понимал, что в аресте хана Акмаля виноват лишь один человек – прокурор Камалов, вот он-то и спутал все их карты. Приезжал человек из ЦК после ареста хана Акмаля еще раз тайно в Аксай, Сабир-бобо потребовал встречи, нужно было объяснить, почему он не предупредил об акции прокурора республики. Зная ситуацию в крае, Сабир-бобо решил попортить настроение прокурору Камалову, чтобы не очень обольщался своей победой. Он сам набросал текст листовки, где сообщалось об аресте Сухроба Ахмедовича Акрамходжаева, подавал он это как произвол над местной интеллигенцией ставленниками Москвы и просил народ встать на защиту видного юриста. Листовки тайно отпечатали в типографиях Намангана, а гонцы развезли их по всем областям Узбекистана.
Человека из ЦК определили в Москве в тюрьму под романтическим названием «Матросская тишина». Нового человека с воли встретили радушно, к тому же многие его здесь знали, а те, что не знали, слышали о нем, читали статьи. Один, невинно осужденный в застойное время, глядя на современные суды и сплошные отказы от прежних показаний, как-то сказал в сердцах:
– Повезло же нашим казнокрадам и чиновникам, на воле в свое время грабили народ по своим законам, и в тюрьму, и в психушку упекали кого хочешь, а сегодня, когда сами попались, судят их по демократическим законам, им презумпцию невиновности подавай, над которой они вчера смеялись, чуть что – о правах человека кричат.
Окружение Сухроба Ахмедовича правами пользовалось умело. Сенатор, конечно, ведал, что вести с воли в тюрьму стекаются с невероятной быстротой, но знание обстановки в республике постояльцами «Матросской тишины» потрясло его. Порою казалось, что они сидят в чайхане на Бадамзаре и обсуждают прошедший вчера пленум.
Слухи слухами, но сокамерники все-таки жадно ловили слова доктора юридических наук, им нужно было получить подтверждение своим выводам, планам, мечтам. И, четко уловив их настроение, он старался укрепить их дух, ибо развал уголовного дела каждого из них в конце концов шел ему только на пользу, хотя и тут, в общей, казалось бы, беде, он ни с кем из них не хотел объединяться, солидаризироваться, он был, как всегда, сам по себе.