Обхватив себя руками, я застыл в этой позе с пальцами, прилипшими к рукояткам "Калашниковых".
– Джоко?
Шнайдер снова кашлянул.
– Это ты, Джоко?
Тишина. Пыль немного осела, достаточно, чтобы я увидел холодный блеск стволов и маски на лицах приближавшихся к нам людей. Судя по всему, остальное оружие было спрятано под одеждой.
– Джоко, хватит мозги канифолить.
Раздался до невозможности писклявый смех, определенно исходивший от странной фигуры в центре. От неожиданности я даже моргнул.
– Ян! Ян, дружище… Неужели ты нервничаешь? Из-за меня?
Голос показался детским.
– А сам как думаешь? Гребаный придурок.
Шнайдер выдвинулся вперед, и я увидел, как странная тень тоже дрогнула, разделяясь надвое. Немного удивившись такому обстоятельству, я активизировал нейрохимию зрения. И наконец разглядел фигуру мальчика лет приблизительно восьми, спускавшегося на землю с рук взрослого. До этого момента ребенок сидел, ухватившись за его шею.
Достигнув земли, мальчик побежал навстречу Шнайдеру, и я увидел, как несший его человек сразу же замер, будто замерз. Тут и меня прошиб настоящий озноб. "Выкрутив" до упора коррекцию зрения, я с ног до головы просканировал неподвижную фигуру. Человек не носил защитной маски, а лицо напомнило мне кое-что очень знакомое…
Рот закрылся сам по себе, едва я понял, что передо мной. Шнайдер с мальчишкой провели серию замысловатых рукопожатий, тут же увлекшись разговором на темы, понятные лишь им двоим. Посреди ритуала мальчик внезапно обратил внимание на Таню Вордени и нарочито вяло кивнул, как бы для знакомства, но с очевидным, хотя и непонятным мне подтекстом. Мне показалось, что мальчик Джоко нарочно затеял клоунаду со встречей. Он был само дружелюбие и просто светился, как новогодняя елка на Харлане.
Пыль понемногу оседала, и силуэты остальных членов делегации медленно обретали не столь угрожающие формы. Ставшая прозрачной атмосфера открыла нам группу, в основном состоявшую из молодых людей, явно не профессиональных военных и к тому же сильно нервничавших. Слева я заметил бородача. Он стоял, закусив губу, что особенно выделялось на фоне маски, прикрывавшей верхнюю часть его лица. Другой боец переминался с ноги на ногу. Оружие у всех либо висело на ремне, либо находилось в походной укладке. Когда я спрыгнул с борта челнока, фигуры встречавших отпрянули назад.
Примирительно подняв руки вверх ладонями к противнику, я извинился за неосторожность:
– Пардон.
– Зачем извиняться перед этим идиотом, – грубовато пошутил Шнайдер, возившийся с мальчиком в безуспешных попытках сделать захват за шею. – Джоко, подойди и поздоровайся с дядей. Это настоящий Посланник, и он был на Иненине.