«Демагог, – мысленно заметил Трентон, слушая с причала пафосную речь лейтенанта. – Но лишь бы они притащили мне живыми или мертвыми этих русских и их аппаратуру! А какими они при этом будут руководствоваться мотивами, совершенно неважно».
В отличие от инспектора ЦРУ, «тюлени» не стали скрывать своих чувств.
– Разорвем их! Порежем на куски! Пусть только попадутся! Они пожалеют, что заявились сюда! Они пожалеют, что вообще появились на свет! – раздалось с разных сторон.
«Живыми не получится, – вздохнул Трентон. – Ладно, пусть притащат хотя бы трупы, но только вместе с аппаратурой».
Гасс удовлетворенно кивнул:
– Иного, парни, я и не ожидал от вас услышать. Зададим им жару! Вперед!
Он опустил на лицо маску и, запустив двигатель своего буксировщика, первым скрылся в акватории гавани. Вслед за командиром ушли вниз и остальные «тюлени». Лишь капитан первого ранга Трентон продолжал смотреть с причала на темную воду, по которой расходились волны, взбитые винтами буксировщиков.
Люди, которых охваченные гневом и яростью «тюлени» грозились разорвать, находились в трехстах метрах от причала, где спустились в воду американские пловцы, и в десяти метрах от поверхности. У них не было самодвижущихся подводных носителей и средств звукоподводной связи, как у преследующих их «тюленей». А все их оружие составляли два водолазных ножа, один пистолет с наполовину израсходованным боезапасом да собственные руки и ноги. В отличие от преследователей, они не могли рассчитывать на помощь экипажей патрульных катеров и противолодочных вертолетов. Им приходилось полагаться только на собственные силы. И хотя силы уже были на исходе, офицеры продолжали плыть вперед.
Первым, задавая темп и изредка сверяя курс по наручному компасу, по-прежнему плыл Ворохов. За ним следовал Бизяев, держась от командира на расстоянии вытянутой руки и отставая от него на полкорпуса. Данил контролировал окружающее пространство, ежесекундно ожидая нападения новых дельфинов-убийц или американских боевых пловцов. В том, что такое нападение обязательно последует, Данил ни на йоту не сомневался. Он чувствовал, что они проплыли уже около пятисот метров и, если командир не ошибся с выбором направления, до выхода из гавани оставалось еще столько же…
Бизяев напряг зрение, заметив, что впереди появилось какое-то препятствие, и присмотревшись, разглядел поднимающуюся со дна якорную цепь. «Якорная бочка! – определил он, и сердце боевого пловца радостно екнуло в груди. – Если это та самая, которая уже попадалась нам на пути, значит, Стас плывет правильным курсом». Данил оглянулся назад. Он и сам бы не мог объяснить, что заставило его это сделать. Возможно, он хотел убедиться, как далеко остался плавучий док с американской субмариной, хотя видимость в темной воде ограничивалась всего парой десятков метров.