Тем временем Рощин вынул из зажимов электродрели отвертку и убрал ее в специальный карман на своем грузовом ремне, а на ее место вставил сверло-бур. Увидев, что его напарник заменил отвертку на бур, Ворохов, наблюдающий за Рощиным из кабины «Тритона», облегченно вздохнул. Полминуты назад в наушниках гидроакустической станции раздался шумный всплеск. Станислав его не услышал, так как, прежде чем выпустить Рощина из кабины транспортировщика, снял с головы наушники и положил их на приборную панель. Однако с того момента, как ГАС зафиксировала забортный всплеск, в душе капитан-лейтенанта поселилась смутная тревога, и он мысленно торопил Старика…
Рощин нацелился буром на полимерное покрытие корпуса подлодки. На то, чтобы просверлить отверстие в обшивке, ему требовалось всего несколько секунд. Но именно этих секунд «морскому дьяволу» и не хватило…
– «Стрекоза» вылетела! – объявил дежурный радист, приняв очередное сообщение с военно-морской базы Норфолк.
Капитан первого ранга Трентон, кому и предназначалось это сообщение, лишь рассеянно кивнул в ответ. Зато командир эсминца «Роуэл», специально спустившийся с капитанского мостика в радиорубку, чтобы послушать радиопереговоры с базой, на слова радиста отреагировал куда более эмоционально.
– Меня просто поражает твое равнодушие, Джон! Как ты можешь столь спокойно относиться к этому безумию?! Если составители программы испытаний совсем выжили из ума и не в состоянии понять, что они творят, то именно ты должен их остановить! Ведь это тебе ЦРУ поручило охрану подлодки и дало право решать любые вопросы!
Оскорбление руководителей ходовых испытаний стратегического ракетоносца, да еще в присутствии дежурного радиста, являлось грубейшим нарушением устава военно-морских сил. Но командору Дженингсу до пенсии оставалось менее года, и собственная карьера его уже не заботила. К тому же он находился в таком состоянии, что уже не мог следить за собственными словами. Однако подобные эмоциональные речи не могли поколебать решимости генерального инспектора. Трентон в душе презирал морских офицеров за свойственную им, как он считал, излишнюю сентиментальность, хотя внешне никогда этого не демонстрировал. Он ответил сдержанно:
– Майкл, ты несколько неверно представляешь мою задачу. Она заключается только в том, чтобы обеспечить безопасный ход испытании нашего ракетоносца. А безопасность самого «Атланта» – это прежде всего забота его капитана. Полагаю, если бы лодке или ее экипажу действительно угрожала опасность, то мистер Спарк известил бы об этом командование базы.