Мне кажется, по поводу действия, которое равно противодействию, Ньютон что-то напутал.
Из предсмертной записки невинно осужденного на смертную казнь
По городу прокатилась кампания по уничтожению урчалок. В квартире носатого обыскали каждый сантиметр и не нашли ничего, кроме газеты и денег. С учетом того, что на деньги я не претендовал, газету мне разрешили забрать. У нас газет не выпускают. До того факта, что это именно газета, я дошел своим умом, спасибо маме с папой – старинных книжек в родительском доме достаточно для создания иллюзии обладания эрудицией. Да-да, я даже знаю слово «эрудиция». А вот прочесть эту газету я бы не смог при всём желании. Нынче легче найти переводчика с языка птиц, чем знатока английского. Почему английского – не знаю. Я решил, что газета была английская, – точно не китайская, у тех буковки другие. Наверное, у кого-то сохранились словари, хотя вряд ли. В первую зиму после Большого Баха жгли всё, что горело. То, что у нас в семье сохранились книги, объясняется маниакальной любовью деда к томикам в мягком и твердом переплете, а главное – умением их прятать.
Сейчас книги на вес золота. У нас в городе вообще какая-то необузданная страсть к чтению и книгам. Трудно объяснить, чем это вызвано, быть может, это тоже своеобразная мутация?
Ценнее текста была картинка довольно неважного качества, на которой были изображены двое. Мужчина и женщина, явно за сорок, улыбались с газетного листка прямо мне в лицо. Они держали в руках кусок ткани, которая мне что-то очень сильно напоминала, а большие буквы заголовка гласили «IMPOSSIBLE». Алиса признала в парочке на картинке своих квартирантов. Кто знает, быть может, о них тоже позаботились урчалки. А завтра об Алисе позаботятся на Лысой горе.
Мой первый же заказ закончился полным провалом. Мало того, как ни крути, но и смерть одного из чужаков на моей совести. Смерть ужасная и абсолютно бессмысленная. Чужих видело полгорода, но – только один день. Прошвырнувшись по продуктовым лавкам и накупив снеди на месяц вперед, они совершили марш-бросок по мастерским, скупив всяких материалов и орудий труда, после чего как в воду канули. Ну, тут как раз всё сходится – легли на дно и теперь дожидаются, когда шумиха стихнет. Одно непонятно – куда так удачно могли «лечь» люди, впервые попавшие в город?
С улицы донесся характерный стук костыля. По всей видимости, это Григорян шкандыбает, дабы почтить меня своим присутствием. Два дня назад я оставил ему записку в развалинах консерватории. Вот такая у нас система связи. От консерватории осталась только колоннада и мраморный подоконник у бывшего служебного входа. Этот подоконник и служит нам почтамтом. На чудом сохранившейся мраморной плите всегда разбросано несколько сотен записок. Расположенные в центре города развалины «консы» – обязательный пункт маршрута каждого, кто стал клиентом этой бесплатной почтовой службы. В записке я пообещал угостить Григоряна пивом, что давало стопроцентную гарантию его прихода. Григорян – городской сумасшедший и единственный в городе производитель, а значит, и поставщик бумаги. Чудо-агрегат, работающий на угле, перемалывает коноплю, а затем ее прессует. Раньше всю бумагу привозили с юга. Благодаря Григоряну мы обрели бумажную независимость. Другой бы на его месте стал одним из городских магнатов, переехал в большой дом, обзавелся охраной, любовницами и, быть может, построил бы трубопровод до ближайшего пивного заводика. Но все эти «бы» остались нереализованными, Григорян оставался таким же полунищим и полусумасшедшим инвалидом. Половина правой ноги Григоряна представляла собой деревянный протез с металлической набойкой – одна из жертв на его личном пути к вершинам технического прогресса. В тот злосчастный день он испытывал собственноручно изготовленную мортиру. Орудие взорвалась, гвардия перестала присматривать за Григоряном, протез обрел хозяина. Любое огнестрельное оружие в наши дни взрывается. Как правило, еще до первого выстрела. Думаю, это какое-то заклятие, которое ведьмы наложили на порох. Хорошо это или плохо, зависит от того, будете вы кого-то держать на мушке или же этот кто-то – вас. Точно можно сказать одно: благодаря этому работа военного требует больших физических усилий.