Со всеми этими делами и хлопотами рейс задерживается на сорок пять минут, и, когда Кейт, Ред и четверо мужчин в подозрительно оттопыривающихся под мышками пиджаках проходят в зарезервированную для них секцию бизнес-класса, некоторые пассажиры, увидев в них причину задержки, встречают их сердитыми замечаниями. Кейт отвечает им взглядом, которому могла бы позавидовать Медуза Горгона.
Всю дорогу до Абердина Ред молчит. Он читает материалы дела, рассматривает фотографии и, когда считает это необходимым, делает на полях карандашные пометки.
Он не поднимает головы и не смотрит по сторонам даже для того, чтобы отмахнуться от стюардессы, когда она подходит с напитками. Кейт придерживает для него бутылочку с минеральной водой, но в конце концов выпивает ее сама. Ред выглядит слегка растерянным, поскольку за годы, проведенные в заключении, отвык от свободы, если, конечно, пребывание в полицейской машине, а потом на борту самолета можно в каком-то смысле назвать свободой.
В абердинском аэропорту Дайс они сходят с самолета первыми, что опять сопровождается ворчанием пассажиров и смертоносными взглядами Кейт. К тому времени, когда они садятся в полицейскую машину и направляются в короткий путь до "Рощи", начинает темнеть. Ред сидит на заднем сиденье рядом с Кейт и смотрит на яркие огни отдыхающего и веселящегося – это ведь вечер пятницы – города.
Место преступления хорошо охраняется. По периметру размещены дуговые светильники, мост, ведущий к больнице, блокируют две полицейские машины. Половина детективов, работающих по этому делу, находятся здесь, вместе с вооруженным конвоем, который отрядили караулить Реда.
Машина, в которой едут Кейт и Ред, останавливается на периметре. Они выходят. Он указывает на прожектора.
– Мне нужно, чтобы их выключили. И чтобы все очистили участок.
– Потому что они будут отвлекать тебя?
– Да.
И потому что он сам точно не знает, как себя поведет. И на тот случай, если слишком разволнуется, предпочитает обойтись без свидетелей.
– Я могу расставить людей по периметру места преступления. Не дальше.
Подумав, он кивает.
– Хорошо. Но отойти должны все. Даже ты.
Огни погаснут. Он останется один на участке площадью примерно пятьдесят на пятьдесят. Если бы она не знала его лучше, она бы сказала, что он обдумывает, как ловчее смыться.
"Знала его лучше". Она думала, что знает его, когда они работали по делу Серебряного Языка. Но, увидев, что он сделал с Серебряным Языком, поняла, что не знала его вовсе.
– Хорошо. Но весь периметр будет под охраной.
– Понимаю.
Кейт возвышает голос: