* * *
Это всего лишь ванна. В своей жизни она принимала ванну тысячи раз. Ванна не может никому повредить.
В ее мозгу схлестнулись логика и эмоции. Ее одолевает страх погружения, страх, о существовании которого Кейт даже не подозревала, пока не вошла в ванную комнату и ужас перед перспективой оказаться в воде не скрутил узлом ее желудок.
Она тянется к крану с горячей водой и медленно поворачивает его. Кран булькает и выпускает тонкую струйку. Костяшки ее пальцев белеют от напряжения.
Струйка. Это все. Тонкая, деликатная струйка. С этим она может справиться. Но если повернуть кран еще, вода хлынет оттуда бурлящим, яростным потоком.
Кран кашляет, и Кейт отскакивает. Он кашляет снова, и струйка возобновляется. Ее сердце едва не выскакивает из груди.
У Кейт уходит десять минут, чтобы наполнить ванну наполовину, и еще пять, пока поверхность не становится идеально неподвижной. Эмаль окрашивает воду в зеленый цвет.
Пар вьется над поверхностью ленивыми спиральками.
Кейт ежится. Холод по-прежнему с ней. Даже внутри нее. Словно микроволна наоборот – не согревающая, а морозящая весь организм, изнутри наружу.
Она смотрит на себя в зеркале. Аккуратный нос, большой рот, карие глаза, форма лица ближе к квадратной. На подбородке ямочка.
Ее брови экстравагантными дугами опускаются к крыльям носа, волосы, ниспадая по обе стороны, обрамляют лицо. Отбросив со лба свалявшуюся прядь, она открывает взору рубец, под самой линией волос. Еще один рубец остался у нее на правой щеке, а на животе багровеет треугольник шрамов. Кейт пытается поднять ногу, но ступня почему-то становится невероятно тяжелой.
Абсурд – голая женщина в собственной ванной комнате, замерзающая в облаках пара и прикованная к месту страхом.
Осторожно, старясь не поскользнуться, Кейт берется за край ванны и медленно перекидывает через него ногу, недоверчиво наблюдая за затаившейся, коварной и злобной (в этом она уверена) поверхностью.
Кончик ее большого пальца касается воды, тревожа поверхностное натяжение.
Нет, это ей не под силу. Она не может заставить себя погрузиться в воду. Даже окунуть палец!
"Не будь дурой! – мысленно твердит себе Кейт. – Это всего лишь ванна!"
Ей вспоминаются дни, проведенные в Бергене. Ночные посиделки в барах, размещенных в бревенчатых постройках двенадцатого века, посещение музея проказы с его ужасными экспонатами, блуждания по улочкам, дома на которых окрашены в фантастические сочетания горчичного и индиго, охры и розовато-оранжевого. Вспоминается Синклер, сущий вихрь энергии, на репетициях заставляющий их без конца повторять одну и ту же сцену, добиваясь желаемого результата, и то, как они каждый вечер аплодисментами вызывают его на сцену. Они понимают, что он требует от них того, чего они сами желают от себя добиться. Понимают, что именно он, со своей преданностью делу, помогает некоторым из них открывать в себе нечто такое, о чем они даже не подозревали. Взять хотя бы Алекса, в ходе представления трансформирующегося из бесшабашного весельчака-моряка в одержимого безумца. Когда они начали репетировать, у него ничего не получалось, но к премьере он мог бы дать фору Ганнибалу Лектору.