Дель Сарто становился все настойчивее.
— Твой брак легко расторгнуть, — говорил он, чувствуя, слабеет упор ее рук. — Ты была вынуждена… Я спасу тебя… И уедешь отсюда… Я возьму отпуск, и мы поженимся. Твое прошлое не имеет для меня значения… Мне наплевать на все это… Я отправлю тебя в Италию… В доме моего отца ты будешь в полной безопасности…
Галка вздрогнула. Только сейчас до нее стал доходить смысл его слов. Только сейчас она сообразила, что последние сплетающиеся фразы он произнес по-итальянски. Она едва держала крик.
— Пустите меня.
Галка попыталась вырваться, но дель Сарто силой удержал ее.
— В конце концов я имею на это право. Я заработал его сегодня, — с нескрываемым раздражением сказал он.
И тогда она обеими руками толкнула его в грудь.
— Негодяй!
Отброшенный, он снова рванулся к ней, но, увидев ее сразу побледневшее лицо и ненавидящие, широко открытые глаза, остановился.
— Галя, я не понимаю, в чем дело? Какая муха вас укусила? — без особого усилия овладев собой, уже по-русски спросил он.
— Негодяй, — повторила Галка.
Он недоуменно пожал плечами и отошел к столу. Ломая спички, он пытался раскурить красивую трубку. Галка раньше не видела у него этой трубки и вообще не замечала, что он курит. Трубка не загоралась. Он швырнул ее на стол и повернулся к Галке.
— Простите, я потерял голову. Я люблю вас, и этим объясняется все.
— Кто вы такой? — перебила его Галка. Она задала этот вопрос потому, что ей было страшно признать свое заблуждение, порожденное скорее необычным стечением обстоятельств, нежели игрой воображения, а возможно тем и другим.
Дель Сарто непонимающе посмотрел на Галку, а затем усмехнулся.
— На этот вопрос нелегко ответить. — Он снова взял со стола трубку, выбил пепел, наполнил ее табаком и закурил, пуская густые клубы дыма. — Я сам порой задумываюсь над этим. Кто я такой? Люди, считающие себя моими друзьями, ответили бы вам, что я честолюбец и немного авантюрист. Это верно, но только наполовину. Подобную характеристику в нашей армии можно услышать довольно часто, в особенности когда речь заходит о старшем командном составе. В той опасной игре, что зовется войной, люди, от которых зависит ход пусть даже незначительных событий, должны обладать всеми этими качествами. Солдатам можно предложить абстрактные лозунги и вполне конкретные пулеметы, направленные им в спины. Для офицера это не годится. Офицер должен видеть перед собой вполне определенную цель: будь то слава со всеми вытекающими из нее последствиями, или обещанное поместье на завоеванных земля или другое значительное, по его масштабам, вознагражден которое он надеется получить. Но меня эти сомнительные благ не интересуют. Я достаточно богат. Военная же слава слишком эфемерна. Я принял участие в игре ради самой игры. Вначале это была дань молодости, но и сейчас я не боюсь проигрыша, хотя бы потому, что не могу проиграть. Смерть не в счет — я фаталист.