— Почему же это так важно?
—— Доктор Посан — самый выдающийся прорицатель в стране. Мне пришлось использовать все свои влиятельные знакомства, чтобы уломать его взглянуть на тебя. Правда, когда я изложил ему факты, он и сам сказал, что крайне важно не позволить де Витту позабыть о тебе. Де Витт изменит мнение, когда увидит, что у тебя дар к магии.
— Но у меня нет никакого дара! — выкрикнул Кристофер.
— На это должна быть какая-то причина. Дар твой, несомненно, огромен, ведь у тебя прекрасная наследственность: я волшебник, как и два моих брата, твоя мама очень одаренная колдунья. А ее брат — этот чертов Серебринг — тоже маг.
Кристофер заметил, как за окном замелькали дома: поезд ехал по пригородам Лондона. Никто еще не рассказывал ему о его наследственности. Хотя ведь даже в самых талантливых семьях могут рождаться неудачные дети. Видимо, он и был одним из таких неудачных детей!
А папа, значит, на самом деле был волшебником! Кристофер начал искать какие-нибудь признаки могущества и богатства папы, какие должны быть у любого волшебника, но так ничего и не обнаружил. Папа был мрачным человеком в потертом костюме. Манжеты сюртука совсем вытерлись, а шляпа выглядела как-то блекло. Даже от черных бакенбард, ныне поседевших, почти ничего не осталось.
Как бы там ни было, волшебник папа или нет, он увез Кристофера из школы в разгар крикетного сезона, и, судя по словам директора, на возвращение в школу надежды нет.
Но почему? Зачем папе это понадобилось?
Кристофер размышлял об этом всю дорогу до конечной станции Грейт -Саузерн и даже пока папа тащил его сквозь толпу к кэбу. По дороге к другой конечной станции под названием Сент –Панкрас -Кросс он понял, что теперь даже непонятно, как он будет видеться с Такроем. И, похоже, все его крикетные тренировки теперь пойдут прахом!
Папа запретил ему связываться с дядей Ральфом. А папа был волшебником.
В маленьком грязном вагоне поезда на Кембридж Кристофер обиженно спросил:
— Папа, а почему ты решил отвезти меня к доктору Посану?
— А разве я тебе не объяснил?! — удивился папа и замолчал. Через некоторое время он повернулся к Кристоферу, вздохнул и начал серьезный разговор: — В прошлую пятницу ты абсолютно точно был мертв, сынок. Двое докторов и еще несколько человек подтвердили это! Когда же я приехал в субботу опознать твое тело, ты был жив, здоров и без малейших повреждений! Это уверило меня в том, что у тебя больше, чем одна жизнь. К тому же, это, видимо, был не первый случай…. Скажи мне, в прошлом году, когда мне сообщили, что на тебя свалилась штора — ты ведь был смертельно ранен, это так? Можешь мне сознаться. Я не буду сердиться.