Лукин чуть заметно усмехнулся. Его придворные наставники помимо всего прочего обучили принца составлять договоры таким образом, чтобы в них ни к чему нельзя было придраться. Так что Добри и тут ничего выгадать не сумеет. Лукин положил пергамент на угол стола и быстро, но очень аккуратно написал два экземпляра договора и подписал их оба. Он протянул обе копии гномам. Те внимательно прочли и молча расписались — все, кроме Генно, который обиженным тоном поинтересовался:
— Эй, малый, а при чем тут вот этот пункт: «со всей магической силой, какой он владеет ныне»?
— Насколько мне известно, он позаимствовал немалую толику магической силы у прочих своих сородичей, — пояснил Лукин со всей надменностью и царственностью, на какую был способен. — Без нее он для меня бесполезен.
— Да брось, Генно, не мелочись! — буркнул Добри, разогрев на свечке красный воск и ставя на нем печать кольцом, которое носил на указательном пальце. — Это и так самая выгодная сделка тысячелетия, и ты это знаешь! Ну что, но рукам?
Он снова протянул Лукину широкую корявую ладонь, и принц пожал ее с глубоким облегчением.
— Если бы ты только знал, малый, — сказал Добри, — что за вещь ты только что упустил! Это же великое сокровище!
Он нежно прижал блокнот к одоспешенной груди и слез со стула. Генно взял один из экземпляров договора, запихал его за пазуху и тоже встал.
Гномы наконец-то потянулись к выходу — даже Хордо, который сидел на своем стуле так прочно, будто решил обосноваться тут навеки. Коркоран тоже вскочил на ноги.
— Молодец, Лукин! Молодец, Ольга! — бросил он, выбежал из зала через заднюю дверь и помчался на голубятню.
Толковый голубь долетит до императора гораздо быстрее, чем эти сенаторы дотащатся до своей Империи. Но, с другой стороны, сенаторы почти наверняка успели отправить своего голубя — голубя можно было нанять в одной из частных голубятен в городе. И Коркоран понимал, что чем быстрее император узнает его версию событий — тем лучше. От этого зависело, получат они деньги или нет.
У лестницы, ведущей на голубятню, Коркоран встретил сторожа. Сторож выглядел очень озабоченным.
— А я как раз к вам иду. Тут у нас такая беда приключилась...
— Ну, что еще?
Коркоран полез по лестнице, запутался в полах одеяния и сердито отправил мантию обратно, к себе в комнаты. Вскоре он очутился в темной деревянной голубятне. Позади пыхтел сторож.
Все круглые дверки для голубей в противоположном конце голубятни стояли распахнутыми, и оттуда тянуло ледяным сквозняком. Сквозь дверки проникало достаточно света, чтобы разглядеть, что пол усеян пухом и сизыми перышками и заляпан кровью. Прямо у ног Коркорана, кверху розовыми лапками, валялись два мертвых голубя. А дальше лежал трупик мыши, которую, судя по всему, заклевали насмерть.