Дерк призадумался.
— Я уже давно пытаюсь что-нибудь с этим сделать. При нынешнем положении вещей множество талантливых гномов прозябают в безвестности. Однако эти ваши кузнечные мастера — самые твердолобые, жестокосердые и упрямые существа, с какими я когда-либо встречался. Знаете что? Закончите университет — приходите ко мне. Попытаемся что-нибудь придумать вместе.
— В самом деле? — просиял Рёскин. — Вы серьезно?
— Ну разумеется! Стал бы я шутить в таком деле, — сказал Дерк. — Чему Кверида меня научила, так это тому, что революция должна быть хорошо продуманной... Да, кстати!
Эльда все это время возвышалась за спиной отца, очень довольная, что он так хорошо сошелся с ее друзьями. Но тут она вскинула ему на плечи обе густо оперенные передние лапы, так что волшебник немного присел.
— Папочка, ты ведь не против, чтобы я тут училась? Ты мне позволишь остаться?
— Ну-у... — протянул Дерк. Он высвободился из хватки своей доченьки и уселся на постамент, рядом с любопытной мордой Денди. — Видишь ли, Эльда, я должен признаться, что мы с Марой слегка повздорили из-за этого вопроса. Честно говоря, мы грызлись несколько дней подряд. Твоя мать заявила мне, что у тебя способности и что в твоем возрасте любой имеет право сам распоряжаться своей жизнью. Кроме того, она сказала, что ты уже достаточно большая, чтобы при желании перекинуть меня через крышу сарая.
— Что ты, папочка, я такого ни за что не сделаю! — воскликнула Эльда. Потом призадумалась. — Ну, то есть, если ты мне позволишь тут остаться... Ты ведь разрешишь, правда?
— Я, собственно, в основном поэтому и приехал, — сказал Дерк. — Конечно, если тебе тут нравится и если ты уверена, что тебя тут научат чему-то полезному, оставайся на здоровье. Но мне нужно серьезно поговорить с тобой о том, чему и как тебя здесь будут учить. И вы все тоже послушайте, — сказал он остальным пяти. — Это важно.
Все шестеро кивнули и обратились в слух.
— Так вот, — продолжал Дерк. — Много-много лет — целых сорок, если быть точным, — университет, можно сказать, служил одной-единственной цели: готовил волшебников-гидов для туров мистера Чесни. К тому же мужской части преподавателей вечно недоставало времени: им самим тоже приходилось работать гидами каждую осень, когда начинались туры. И потому они мало-помалу стали сокращать учебные курсы. Через несколько лет они уже практически не учили ничему, кроме того, что требуется, чтобы провести толпу людей, не владеющих магией, через самые опасные земли нашего мира. А все, чему они учили, были наиболее простые и надежные, действенные вещи. Им пришлось отбросить половину теории и даже часть законов магии, а также все заклинания и чары, занимающие много времени, требующие более тщательной проработки или воображения. И в первую очередь студентам внушали, что не следует ничего выдумывать. Ну, их можно понять. Представьте, что будет, если волшебник, который ведет через Пустоши двадцать человек, нуждающихся в защите, вдруг забудет обо всем на свете, потому что изобрел новый способ делать алмазы! Стоит появиться какому-нибудь чудовищу — и все его подопечные погибнут. Мистер Чесни таких вещей не допускал. Так что старые волшебники были по-своему правы. Но факт остается фактом: в течение сорока лет здесь учили не так, как следует.