Тем временем по городу шла девушка. Время от времени она останавливала кого-нибудь из прохожих и вежливо осведомлялась, как пройти к университету. И каждый, к кому она обращалась, с радостью объяснял дорогу и улыбался ей вслед. Такая уж это была девушка. Она держалась очень прямо. Простой серый плащ развевался у нее за плечами, открывая поношенное синее платье из шерстяной ткани, а волосы, темно-каштановые, почти черные, слегка вились на висках, обрамляя лицо, немного длинноватое и отнюдь не прекрасное; однако оно было исполнено такой доброжелательности, уверенности и добродушного юмора, что люди оглядывались ей вслед, как будто она была писаной красавицей. И университетский привратник не был исключением. Он низко поклонился ей.
— Вот сюда, госпожа моя. Прошу вас. В этот час они обычно пьют кофе у статуи в главном дворе.
Девушка кивнула и улыбнулась ему, проходя мимо. А когда привратник пришел в себя, он сказал сторожу:
— Что за чудная барышня! Никогда не видел никого милее — а уж я их повидал на своем веку! Как по мне, так волшебница Мирна и эта Мелисса ей и в подметки не годятся.
Девушка вошла во двор. Эльда и ее друзья только-только устроились у статуи волшебника Поликанта, и Ольга принесла кофе на всех.
— Да плюнь ты на этого Коркорана, — говорил Лукин Рёскину. — Лучше скажи, как продвигаются твои кухонные заклинания?
Рёскин мрачно хмыкнул. Его комната теперь вся была заставлена мисочками и тарелочками, он варил и жарил на огне, разложенном в глиняных горшочках, и по ночам его будили ароматы жареной рыбы и свежего хлеба.
— Все никак не могу совместить запах со вкусом, — признался он. — Если получается хороший пирог с мясом, то он непременно пахнет лавандой, а получится приличная похлебка, так она...
Но Лукин не дослушал. Он вдруг вскрикнул и помчался через двор.
— Изодель! — воскликнул он и заключил в объятия какую-то девушку.
Девушка обняла его не менее крепко. Ольга снова побледнела. Эльда взглянула в ее сторону и объяснила:
— Это его сестра. Мой брат Блейд считает, что она просто чудо.
— А-а! — слабым голосом ответила Ольга и залилась краской.
— Вот, держи, — сказала Изодель Лукину и протянула ему потертый старый кошель, в котором что-то звякало. — Боюсь, тут меньше, чем мы рассчитывали. Папеньке внезапно вздумалось проверить все наши расходы, в особенности матушкины. Он заявил, что мы слишком много тратим. Пришлось отчитаться за каждый грош. Мы выкручивались, как могли. Матушка сказала, что потратилась на благотворительность, а я выдумала какое-то платье, о котором якобы позабыла. Но знаешь, Лукин, нам кажется, он что-то подозревает. Все про тебя спрашивает. Мы с матушкой отговариваемся, говорим, что ты вот только что был тут, а младшие вообще молодцы: целые истории сочиняют. Но многие придворные не посвящены в нашу тайну. Взять хотя бы лорда Креве — ходит и твердит, что тебя уже несколько недель не видно. Так что нам становится все труднее.