К величайшему их облегчению, банда, не дойдя до них ярдов десять, двинулась, вопя, ругаясь и плескаясь, прямо в реку. Было похоже, что они собираются переправляться вброд. То ли так было мужественнее, то ли интереснее, то ли и то и другое. Фрэнк и Джесс, изнемогая, ждали, пока самого маленького мальчика перетаскивали через реку в последней тележке и выволакивали на берег — с огромным трудом и жуткой руганью. Тогда Пири поднялись, перебежали мостик и ринулись в поле. На полпути к унылому одинокому дому Адамсов они обернулись. Кажется, банда их не заметила. Теперь Громила с войском продирался сквозь кусты и форсировал горы мусора за самой Биддиной хижиной, и на Фрэнка и Джесс никто не смотрел.
Тогда, вконец изволновавшись, Фрэнк и Джесс добежали до облупленной двери в стене цвета старого сыра и постучали.
Издалека послышались гулкие шаги, и дверь открыла высокая, худая, рассеянная женщина в просторной блузе. Сначала Джесс решила, что женщина вся в крови. Потом она поняла, что это всего лишь краска. На руках у женщины тоже была краска — такой толстый слой, что женщина, по всей видимости, даже не могла вытащить изо рта сигарету. Так она и говорила, испуская клубы дыма, и сигарета прыгала у нее во рту.
— Чего вам надо, ребятки, а? Работы для вас никакой, боюсь, не найдется. У нас, понимаете, богемное хозяйство...
— Нельзя ли нам увидеться с Дженни и Фрэнки? — учтиво спросила Джесс.
— А, конечно. Проходите. — Женщина даже не стала закрывать дверь и просто ушла в дом. Фрэнк и Джесс, поколебавшись, пошли следом по холодному каменному коридору, провонявшему плесенью и керосином. Было даже непонятно, какой запах гуще. Джесс решила, что плесень. Неудивительно, что у Дженни ревматизм. Фрэнк подумал, что сильнее пахнет керосин. Похоже, электричества в доме не было.
Женщина распахнула дверь.
— Фрэнки, к тебе друзья, — сказала она. И вышла в соседнюю комнату — так и не вынув изо рта подпрыгивающую сигарету. Прежде чем дверь за ней закрылась, Фрэнк заметил мольберт и картину на нем.
Сестрички Адамс ждали их в комнатушке, пахло в которой явно скорее плесенью, чем керосином. В ней были кое-какие игрушки, так что скорее всего она считалась детской. Но Джесс подумала, что комната почти такая же безрадостная, как садовый сарайчик, и уж точно такая же темная. Темно было потому, что прямо за окном стояло огромное деревянное мельничное колесо, такое старое, что на нем пучками росла трава, и такое огромное, что мимо него в комнату просачивались лишь редкие лучики света.
Фрэнки кинулась им навстречу так взволнованно, что Джесс стало стыдно.