Вернулся золотой дракон.
— Садись, — сказал он просто. — Пора.
Я опять обвязала его шею веревкой, надеясь, что издалека ее незаметно и общего впечатления она не испортит. Села.
Остальные драконы уже летели к крепости.
Пока я не ощущала в себе никакой ненависти, никакой силы — только боязливое любопытство. И очень разволновалась на этот счет.
— Не спеши, — успокоил меня дракон. — Все придет. Мы приблизились к Пряжке.
Драконы немного покружили над ней и рядком уселись на северную стену. Их разноцветье очень ее украсило.
Золотой дракон тоже сделал один круг. Затем не спеша, мощными размашистыми движениями стал врезаться в воздух, набирая высоту. Сидя на его шее, я разглядывала удаляющуюся крепость, квадратик военного лагеря неподалеку, горы и степь.
Поднявшись так высоко, что крепость стала не больше носового платка, а лагерь превратился в грязное пятнышко рядом с ней, дракон начал медленно и плавно снижаться.
Здесь было холодно, свистел зимний ветер. Но тепло тела золотого дракона не давало мне превратиться в ледышку.
Зато с такой высоты многое действительно оказалось несущественным.
— Смотри на Пряжку! — попросил дракон.
Мы снижались, и крепость становилась все больше.и больше.
Наконец под крылом дракона промелькнул обугленный Перст, серая северная стена с застывшими на ней драконами.
Он спустился еще ниже, и вот мы закружили над оградой-Кольцом, я видела пустые окна Главного Корпуса, сад, заросший боярышником, казармы, храм…
…Вспомнилось, как привезли нас сюда, смертельно напуганных, измученных тяжелой дорогой и голодных, сгрузили, как ягнят, у второй казармы и повели под конвоем в Пурпурный Зал.
Как раздели, отобрав все, напоминающее о доме. Выдали казенные наряды и присвоили каждой личный номер.
Как мы путались поначалу, не в силах запомнить свои номера, а в нас вколачивали и вколачивали их, добиваясь, чтобы от зубов отскакивало: "Двадцать Вторая РА, первая группа, первый поток, первый набор".
Как потянулись дни, заполненные пустотой, холодом и ложью, как капали слезы по ночам.
Как шли, меняя друг друга, однообразные зимы, весны, лета, осени, накручиваясь на ось Перста, как пряжа на прялку.
И словно зацепленная кружащим драконом, начала разматываться обратно та шершавая ниточка, опутывая меня, пришла та застарелая ненависть, родившаяся в минуту, когда ноги мои впервые коснулись плаца у второй казармы. Каждый прожитый здесь день лег тяжелым кирпичиком на душу, запылал внутри меня мой номер, к которому я даже привыкла!
Дракон молчал, ни о чем меня не спрашивал, ничего не подсказывал, лишь все быстрее кружил вокруг Пряжки.